− Строимся! Чего встали, неуклюжие бестолочи?! Не знаете, что нужно делать?!
В этот момент никому бы и в голову не пришло назвать преподавательницу танцев и этикета милой или очаровательной. Тонкие подкрашенные брови сошлись у переносицы, яркие губы сжались в линию, на щеках пятнами проступил румянец.
− Ну вот опять, − шепнула Хельга подругам. − Не иначе как снова поругалась со своим любовником, а нам страдай. Терпеть ее не могу за эти перепады настроения.
− Тише ты, − шикнула на нее Беатрис. – Услышит, сгноит тебя в наказанных. И простой десяткой ты не отделаешься.
− И то верно, − кивнула Хельга. – Дай-ка я в конце строя встану. А то она вечно мной недовольна.
Адептки выпускного класса быстро вытянулись в шеренгу, выпрямили спины и, видя, что дайна Монд не в духе, постарались как можно изящнее исполнить приветственный реверанс, но, конечно же, не угодили ей.
− Отвратительно! – припечатала она со злорадством. – Смотреть противно. Словно коровы на лугу развалились. Если рассчитываете такими скованными и резкими движениями кого-то привлечь, то вы еще глупее, чем кажитесь. Всем встать в третью позицию! Выполняем неглубокие приседания! Легче! Грациознее! Еще!
Бесконечные окрики и ядовитые замечания дайны подгоняли учениц и заставляли совершать еще больше ошибок, что тут же улавливалось зорким взглядом преподавательницы и служило новым поводом для следующего витка издевок и унижений.
Глава 10
После выпускниц у Эдмана стоял урок в начальном классе. Бонна ввела адепток, и его поразило то, как выглядели вчерашние простые деревенские девочки, а теперь ученицы школы блаженной Камелии. Сразу было видно, что они еще не привыкли к новому статусу и не умеют наводить порядок в своем казенном туалете. У многих накидки и передники криво сидели, манжеты неаккуратно торчали, платья казались на одних слишком узкими, на других – наоборот. Но все ученицы как одна выглядели запуганными, бледными и растерянными, и он посчитал за благо оставить их бонну в кабинете, чтобы адептки не запаниковали, оставшись наедине с незнакомым преподавателем.
Пока Эдман представлялся и объяснял суть своего предмета, он заметил, что у многих учениц опухшие от слез глаза, а руки исполосованы красными отметинами от розог. Он с трудом подавил желание придушить их бонну, но бросив на женщину пару хмурых взглядов, понял, что обсуждать с такой недалекой особой вопрос наказаний бесполезно. Невзрачная старая дева смотрела на него с тупым обожанием, словно найденный у помойки щенок на своего внезапно обретенного хозяина, и ловила каждое его слово, хотя явно не понимала и половины того, о чем говорилось.
