Что на Среднем Мире? Сознавая, что резко остановился, он отошел в сторону. Укрывшись навесом из какого-то толстого тканого материала, похожего на черные водоросли, он прислонился к холодной сырой каменной стене позади себя и уставился на пешеходов, которые текли между каменными двух- и трехэтажными зданиями. Почувствовав беспокойство своего хозяина, Пип неловко заерзала под курткой. Подняв руку, он погладил ее сквозь ткань, успокаивая и успокаивая.
Сосредоточившись на людях, которые остановились, чтобы обдумать какую-то неизвестную загадку или вступить в разговор с себе подобными, он направлял свой талант на них одного за другим, ища подтверждение неожиданного. Это не имеет смысла, сказал он себе. Конечно, Силзензузекс не подготовил его к этому. Как она могла, не обладая такой же способностью сама?
Определенное метательное оружие стреляло холостыми. Прямо сейчас это было то, что рисовал его талант.
Неподалеку три женщины вели напряженный разговор. Их облегающая прозрачная верхняя одежда обнажала их яркую естественную окраску. Пряди ярко окрашенного меха на шее периодически вспыхивали, пока они спорили. Помимо этой троицы, другие ларианцы носились взад и вперед, их поддерживающие спинные хорды давали им гибкость, с которой не мог сравниться ни один человек. Из этого непрекращающегося потока пешеходов потоком хлынули эмоции. Но когда он попытался воспринять эмоциональные состояния трех спорящих женщин, он ощутил лишь пустоту.
Что здесь происходило? Он был местами, где его талант был усилен. Он провел время в мирах и в ситуациях, когда это функционировало только с перерывами и без рифмы или причины. Но никогда прежде он не оказывался в мире, где речь полностью отменяла эмоции.
Он уставился на троицу, пытаясь понять. Как только одна из них замолчала, он обнаружил, что может чувствовать и интерпретировать ее эмоции. Были раздоры и волнения, восторги и огорчения. И все же, как только человек, на котором он сосредоточился, снова начал петь, все эмоции, все чувства исчезли из памяти Флинкса так же быстро, как воздух из лопнувшего воздушного шара.
Когда свинцовое небо начало лить холодный пот, он яростно пытался вспомнить все, что узнал на борту «Учителя» о жителях Ларджесса. Должны были быть какие-то подсказки или, по крайней мере, подсказки, которые могли бы привести к объяснению того, что он пережил. Какая-то грань физиологии, аспект умственных способностей, культурное отличие, которые позволили бы ему понять, почему он не мог ощущать эмоции ларианцев, когда они разговаривали. Судя по всему, что он мог вспомнить, что, по общему признанию, вряд ли было исчерпывающим, не было никакой биологической причины явлений, которые он переживал. Он не мог вспомнить ничего о работе ларианской нервной системы, что могло бы помешать ему воспринимать их эмоциональное состояние, молчали они или бесконечно бормотали.
