Положив одну руку на кровать, я обошла ее по периметру, оценивая размеры. Она была недостаточно велика, чтобы быть королевской, и недостаточно мала, чтобы быть односпальной. Противоположная длинная сторона упиралась в холодную шершавую стену, как и изголовье. Изголовье кровати было металлическим — возможно, латунным. Трудно было сказать наверняка. Из какого бы материала она ни была сделана, на ощупь казалась прохладной. Следуя за краем комнаты, я двинулась дальше. Ничто не преграждало мне путь — ни мебель, ни сантехника. Последний поворот привел меня к четвертой стене. Недалеко от изножья кровати. Я вздохнула, когда нашла то, что должно быть дверью.
Искра возбуждения сотрясла мой организм.
— Я нашла дверь, — сказала я устройству.
Ручка была простой и легко поворачивалась в моей руке. Не имело значения, в каком направлении я повернула ее, толкнула или потянула, сама дверь не сдвинулась с места, она лишь дребезжала на петлях. Я потянулась вверх и вниз, нащупывая их. Если бы они были внутри, я могла бы вынуть штифты.
Петли были снаружи.
Дверь, очевидно, удерживалась на месте наружным замком или даже несколькими. Я также предположила, что дверь была отделана какой-то резиной или чем-то еще, чтобы не пропускать свет.
Мой инстинкт требовал, чтобы я ударила по барьеру и закричала во все горло. Мысль, которая удерживала меня в неподвижности и молчании, была неуверенностью в том, кого я вызову. Что лучше — быть здесь одной или с кем-то?
Проснувшись, я подумала о своем таинственном мужчине, надеясь, что он спас меня.
Вернувшись к кровати с протянутой рукой, я нашла свою цель и села в ногах.
— Ты здесь? — тихо спросила я, зная, что он не сможет ответить.
С каждой минутой мои потребности становились все более насущными. Меня мучила жажда, но больше всего мне хотелось в туалет. Это были не единственные причины моего растущего беспокойства.
Я начала беспокоиться о своих друзьях и коллегах, а также о человеке, которого не знала. Что, если их всех схватили, как меня? Кто пойдет на такую крайность?
— Ох, — выдохнула я, вспомнив, что Стефани сказала, что ее тоже везут в лабораторию.
Я встала, пройдя взад и вперед, как делала всегда, когда нервничала.
Расс, Эрик, Стефани и таинственный мужчина. Что, если таинственный мужчина больше не сможет прослушивать меня?
Если его остановили, то кто-то еще услышал мое описание этого места. Именно это он и сказал. Он сказал, что ничего из сказанного мной не является конфиденциальным. Это могли услышать и другие. Неужели я ошиблась, когда говорила и описывала окружающее?
