Только они не были воображаемыми. Произведения из стеклянных нитей, ослепляющие его только что пробужденное сознание, изображали настоящих животных и растения. То, что он сначала подумал, что они мифологичны, не было его ошибкой. Они обитали в мирах, которые ни он, ни ему подобные никогда не посещали. И воображение, а также навыки, которые воспроизвели их на потолке комнаты, в которой он лежал, выздоравливая, были какими угодно, только не лихорадочными. По натуре и по выбору их создатели на самом деле были спокойными, обдуманными и созерцательными. Их современники тоже считали их сумасшедшими, но он еще ничего не знал об этом особом социологическом расхождении.
Ему удалось сесть. Он находился в большой круглой комнате с пологим куполообразным потолком, к которому цеплялись замечательные произведения искусства. Стены были сложены из прозрачной кирпичной кладки, что позволяло ему видеть джастианский пейзаж за ними. Снаружи было много растений, слишком вежливо расставленных, чтобы быть чем-то иным, кроме сада. Под ним и поддерживая его лежал совершенно чистый, расчищенный, стерилизованный песок, мелкие частицы которого нагревались снизу до температуры, граничащей с образованием волдырей. Их предмет чуждый, пара стройных скульптур, выполненных из того, что могло быть черным мрамором или черным металлом, торчащим вверх из песка. Поднявшись, он начал стряхивать его со своих штанов, но обнаружил, что штаны и рубашка были заменены свободной белой мантией, украшенной закрученными узорами из окрашенного оксида железа. Он не узнавал узоры. Ему не нужно было стряхивать песок с одежды, когда он стоял. Он был обработан и избавился от прилипшего песка, как от воды. Повернувшись, чтобы посмотреть на себя сзади и вниз, он действительно удивился, почему в задней части мантии был разрез, идущий от талии к подолу.
Его назначение стало самоочевидным, когда через одну из двух дверей комнаты вошла худощавая фигура в чешуе, одетая в такое же, хотя и более замысловато разрисованное одеяние. Аналогично скроенный разрез в задней части одежды новоприбывшего позволял свободно двигаться стройному, похожему на хлыст хвосту. Замысловатые вставки из серебряных и золотых нитей были встроены в чешую его головы, украшая ее сверху и по бокам.
— С-с-с-ста, ты очнулся. Хорошо."
Его посетительницей была Энн, как он понял, внезапно вздрогнув. Нельзя было ни сказать, ни предсказать, когда фрагмент его разорванной памяти неожиданно встанет на место. Еще одно знание, которое нужно сбросить обратно во все еще почти пустую воронку его разума.
