Ростик запрыгнул в машину такси, назвал ресторан и попросил водителя не медлить.
– Важная встреча! – сказал он в ответ на недоуменный взгляд таксиста.
Ресторан «От рассвета до заката» в центре города – полчаса езды. Но эти тридцать минут казались Ростику вечностью. Его радость и надежда сменялись грустью и сомнениями, что Офелия сможет что-либо изменить.
– Привет! – сказал Ростик, увидев Офелию, и расплылся в идиотской улыбке, сам не понимая ее истинный смысл – все смешалось в ней – и надежда, и вера, и радость, и грусть.
– Здравствуйте, Ростислав Олегович!
Ростик присел напротив Офелии. Она великолепно выглядела. На ней был брючный костюм небесного цвета, кудри подобраны наверх. Губки эротично блестели на свету.
– Я рад, что ты позвонила, – сказал он.
Офелия виновато опустила глаза.
– Я хотела раньше, но не могла. Не знала, как сказать …
Офелия с грустью посмотрела на Ростика.
– Можешь начинать, – Ростик, вздохнув, улыбнулся.
– Я заказала нам зеленого чая. Вы будете? – спросила она, будто не слышала, что сказал Ростик.
– Чай? Зеленый? Нет, спасибо. Я не пью зеленый чай. Сердце от него вылетает.
– Жалко. Может, тогда обыкновенный, черный заказать?
– Офелия, хватит со мной заигрывать. Я же не чайку приехал попить. Ради всего святого, давай, о главном. Стреляй в лоб.
– Хорошо, – Офелия запнулась. – В лоб, значит, в лоб.
К столику подошел официант, поставил заварной чайник и две чашки, пожелал приятного чаепития, робко глянул на Офелию.
– Что-нибудь еще? – спросил он.
– Нет. Спасибо, – ответила Офелия официанту и, дождавшись, когда тот отойдет, сказала: – Ростислав Олегович, только пообещайте, что выслушаете меня до конца, прежде чем делать выводы.
Ростик насторожился, но все же кивнул.
– Обещаю, – сказал он.
– Я не случайно появилась в вашей жизни, – неторопливо начала Офелия. – Вынудить вас уволиться из университета – продуманный план.
Ростик вздернулся, но ничего не сказал – надо дослушать, как обещал.
– Полтора месяца назад мне позвонил Семен Николаевич, попросил о встрече. Я безо всякого согласилась. Сказать к слову, я давно знакома с ним. У меня были трудные времена, и он очень мне помог. Когда он звонил, его голос был тревожным, он нуждался в поддержке. – Офелия отхлебнула чаю, немного помолчала, потом продолжила: – Мы встретились. Профессор долго не решался говорить, но потом сказал, что нужна помощь и лучше меня, с моими артистическими данными, никто не справится. Не объясняя толком, что к чему, он попросил проверить вас на прочность. Сказал, что засомневался в вас, мол, студентки жалуются, что вы к ним пристаете. Я согласилась. Как иначе? Однажды он мне помог, теперь была моя очередь. Чувство долга двигало мной, прежде всего. Но я не думала, что проверка на прочность на самом деле окажется подставой, – Офелия замолчала, глянула в сторону, потом продолжила: – От меня требовалось одно – провоцировать вас. Но вы, Ростислав Олегович, оказались крепким орешком. Я понимала, что никогда не услышу из ваших уст непристойных предложений и уж тем более – угроз. Когда я сказала об этом профессору, он предложил проиграть спектакль и записать на диктофон. На мой вопрос, зачем, он ответил: «При встрече объясню». Я сделала, как профессор попросил. Когда он прилетел, – Офелия вздохнула, – а прилетел он раньше, чем сообщил вам, мы встретились. Я сказала ему, что вы – порядочный человек. Сказала, как вы хорошо отзываетесь о нем, о том, как трепетно относитесь к семье, дочке. Семен Николаевич спокойно выслушал меня, помолчал, потом попросил отдать аудиозапись. Он не собирался мне исповедоваться, но, когда понял, что я не отдам ему запись без объяснений, рассказал правду.
