Да если там рабство, то за такими мужиками начнется самая настоящая охота. И меня не забудут – моя внешность тут в диковинку. Вот блин! Не мог Акатош свой мечик заховать в тихом местечке поблизости?
Я уж было затосковала, но оборотень медленно заговорил:
– Через границы земных королевств ходит караван. Идет ровно до садов раш. Люди в этих караванах неприкосновенны, они едут исцеляться от страшных недугов.
– Что за сады раш? Почему исцеляться?
– Ну, есть там куст, только в песках растет, больше нигде. Он целебный целиком, особенно корни, но его молодые побеги могут исцелять самые тяжелые недуги. Их срывают и едят свежими каждый день в течение месяца, люди и живут там все это время. Рядом деревня, дома там для больных… Есть у меня товарищ один, который вот так ездил, лечил тик, заикание и язву на ноге – его волк покусал. Вернулся здоровый, но бедный. Стоит это… очень дорого. Да и не все лечит – врожденное, например, или совсем уже стариков не вылечить никак.
– То есть, предлагаешь прописаться в этот караван?
– Можно, – протянул Игор, – только где денег взять? Хотя мы на островах. Тут много чего интересного есть, что будет в цене на большой земле…
Акатош в нашем обсуждении не участвовал, но слушал с интересом. И вздрогнул, когда я, внимательно на него поглядев, вежливо спросила:
– А вы оружием же владеете?
Бог осторожно кивнул и поспешил сообщить, что он никому не причиняет вреда.
– У меня есть идейка, как попасть в караван. Им же нужны хорошие наемники? Вот вы ими и станете. А я сыграю роль больной. Намалюю язв побольше да пострашнее. Ну что?
– А неплохо, – протянул оборотень, и Акатош тоже кивнул. Ну посмотрим.
Я обратилась к богу:
– А сделайте, пожалуйста, злое лицо. Ну, как у наемников. И что-нибудь грубое скажите. Ну же, давайте!
– Что грубое? – прошептал Акатош, явно не понимая, что я от него хочу.
– Ну там: «Ты, щенок, учить меня тут удумал?!» Повторите, пожалуйста.
Несчастное лицо Акатоша выражало крайнюю степень офигевания, но он покорно повторил:
– Ты… Ну, щенок, не учи меня, хорошо?
И все это с самым разнесчастным выражением лица. Ни мимики яркой, ни жестикуляции.
– А теперь давайте вы представите, что вы – телохранитель, и что вам надо защищать прекрасную девушку от преступников и злодеев. А они над вами смеются и говорят, что вы – дурак.
Акатош задумался, нахмурился. По лбу пробежала морщинка, брови насупились, и я уже ждала чего-то фееричного, но…
– А зачем они надо мной смеются? И зачем мне надо такое представлять? Я не люблю драться, просто попрошу их уйти и все. Меня всегда слушали.
