Спустя несколько минут лицо спящей девушки разгладилось. Дыхание стало ровным, мягким – дыханием спокойно спящего человека. Вот теперь – можно.
Игор снова потряс иномирянку за плечи. Она тут же открыла глаза, с трудом соображая, с чего это в ее подняли в такую темень. С укоризной посмотрела на оборотня.
– Что тебе снилось, Евгения? – мягко спросил оборотень. – И объясни мне, почему я не мог тебя разбудить, а вода, которую я на тебя вылил, исчезла?
– Чего? – хрипло переспросила девушка, явно не осознавая происходящее.
– Того. Просыпайся и отвечай.
Иномирянка нахмурилась. Задумчиво пробежалась взглядом по темной каюте, посмотрела на оборотня, внезапно охнула. Вспомнила. Вцепилась пальцами в плечи Игора и, сбиваясь, зашептала:
– Мне снилась Каспада. Та самая, дочь Хен. Она плакала и просила о помощи. Она не может выйти из моря, она там пленница…
Оборотень страдальчески закатил глаза. Он мог бы отнестись к ее сну легкомысленно, как к кошмару, который привиделся в жаркой тесной каюте, если бы не испарившаяся вода. Нет, ну что за напасть с этой иномирянкой?! Сплошные приключения!
– Пойдем на палубу, поговорим спокойно.
Игор подал руку находящейся в прострации девушке. Надо проветриться и подышать свежим воздухом. И ей, и ему.
***
Я сидела на деревянном полу палубы, облокотившись о темное растрескавшееся дерево корабельного борта, и, прикрыв глаза, воссоздавала в памяти то, что мне только что привиделось.
Мне снилось, что черные страшные твари стаскивают меня с корабля за ноги, вгрызаются в мое тело и тащат на глубину. Помню жуткий страх, панику, и что было очень-очень глубоко. Меня влекло вниз, в самую безнадежную пучину.
Я не могла проснуться, полностью отдавшись парализующему ужасу, пока передо мной не возникла женщина. Она вся была облеплена острыми ракушками; ее волосы были водорослями, зеленой тиной, из-под которой иногда пробивались белые нити. Она тянула ко мне руки, но не могла поднять их – груды налипших моллюсков не позволяли ей этого сделать.
– Я Каспа-а-а… По-мо-о-ги-и..
Она просила о помощи, но ее губы растрескались от особо наглого коралла, который пророс сквозь них, и больше я не могла ничего разобрать, хотя она и продолжала мне говорить что-то еще. Она пытаясь донести мне нечто безумно важное, но не могла. Ей было очень больно, ее лицо кривилось, но… Меня вынесло из глубины стремительно и резко.
И я проснулась.
Сейчас я сидела, закрыв глаза, и понимала, что только что мне приснился не просто сон. Там была яркость, детальность, не свойственная снам. Разрывающая душу жалость к женщине на дне моря и ощущение чужой боли никуда не делись – поселились в душе, отдавали неприятным спазмом где-то в груди. И запах. Запах моря, водорослей и чего-то еще, безумно знакомого и приятного, присутствовал и во сне, и сейчас не покидал меня, поселившись где-то в голове.
