А наутро меня разбудил хмурый и мятый Зар.
– Нам пора, – буркнул он. – Одевайся, и чтобы ни одна душа в тебе не разглядела девушку.
Я кивнула.
Спустя час меня бы не узнал никто – краска, которую мне принесли, отменно изменила мое лицо. Там бросить тени, тут – россыпь родинок, подчеркнуть скулы, пожирнить черным брови, сузить губы… Искусство грима дело сложное, но полезное.
Вскоре мы с Заром уже тряслись в колеснице. Ирдана с нами не было.
– А где сам..? – спросила я у своего спутника.
– Верхом скачет впереди. Трезвеет, – ехидно хмыкнул он.
Я мотнула головой, стараясь дышать ртом. Перегаром от Зара разило жутко.
– Что, веселая ночка?
– Да куда уж веселая… Пропал мужик. Хоть и змея, а все равно жалко. Ты же с ним не останешься. Вот и страдает. У него столько всего в голове, что я даже и не лез.
– Я его любви не желала, – угрюмо сказала я, опустив взгляд в пол.
– Я знаю.
Зар замолчал, нахохлился и, кажется, отрубился.
Я же, откинув занавески, растерянно разглядывала пустыню, из которой, впрочем, мы весьма скоро выехали. Настроение было паршивым.
Правда, долго тосковать мне не пришлось – на въезде в столицу начались занимательные зрелища. Цветы, цветы… Они были везде – разноцветные, крупные и маленькие, ароматные. В воздухе висела желтая взвесь пыльцы. Цветами была усеяна дорога, по которой мы ехали. Цветы были в прическах женщин и мужчин, вились яркими венками в волосах. Даже на шее стражников, мимо который мы въехали в город, висели цветочные ожерелья.
В городе творилось нечто восхитительное. Люди поливали друг друга водой, смеялись – радостные, смуглые. Дети визжали, переворачивая друг на друга ведерки и чарки с водой, да и взрослые от них не отставали. У каждого дома, у каждого дерева – большие открытые бочки с водой, которые пополнялись, видимо, рабами. Брызги, солнце, цветы, крики и смех… Прекрасный праздник. Проснувшийся Зар поведал мне об истории этого торжества, и я, впечатленная, ощущала его уже по другому.
Чем ближе мы подъезжали ко дворцу, тем больше становилось нарядных людей, тем роскошнее были цветы. Их аромат уже начал раздражать – разболелась голова.
Наша колесница мягко качнулась. Распахнулись дверцы.
– Сын Саа Шассаара, Заакаш Шассаар, князь Песчаных Восточных Земель, с советником и слугой. Три раба. Пять лошадей. Колесница, – громко пророкотал чей-то уверенный голос, а дальше меня просто снесло лавиной событий. Нас окружили, напоили и облили водой (от которой я умудрилась увернуться, чтобы не попало на лицо, а иначе кранты макияжу), что-то бесконечно выкрикивая, заставили омыть ноги, повесили на шею ожерелья с огромными ароматными тюльпанами. Подхватили под руки, увлекая куда-то. Я успела только увидеть спину Ирдана Вердена в белом хитоне. Машинально отметила, что ему идет.
