— Меч?
— Да, самурайский меч, семейная реликвия.
— Для чего тебе меч, Торадзо?
— Всякое может случиться, а стреляю я плохо. С мечом чувствуешь себя увереннее. Кстати, Кан Ю-вэй перебрался в Сингапур, слыхали?
— Спокойного убежища ищет, вот и ринулся под крылышко англичан, — усмехнулся Чэнь Шао-бо, — он тоже поднялся на палубу.
— Не думаю, — возразил Сунь. — Скорее всего — реформаторы хотят быть поближе к Гонконгу, — там у них больше единомышленников. Увы, находятся еще люди, которые верят в великого реформатора, как он сам — в Конфуция. — Сунь улыбнулся собственной наивности, вспомнив, как несколько лет назад добивался приема у Ли Хун-чжана, собираясь предложить ему свой проект реформ. Что же изменилось теперь? Что вынудило Ли Хун-чжана идти на переговоры с революционерами? А может быть, он, Сунь, думает о Ли Хун-чжане хуже, чем тот заслуживает? В конечном счете ситуация в Поднебесной такова, что всякий честный человек, в ком есть хоть капля любви к родине, не может не задуматься, куда идет Китай! Что ж, скоро все разъяснится!
Пароход сбавил пары — подходили к Гонконгу. Глухой черной ночью, дав условный сигнал, к ним приблизилось маленькое китайское суденышко. Эмиссар Ли Хун-чжана доложил о готовности к встрече с доктором Сунь Ят-сеном. За час до его прихода Миядзаки решительно заявил:
— Сунь Ят-сен должен остаться на пароходе, вместо него на переговоры поеду я.
Неожиданно спутники Сунь Ят-сена поддержали японца. Только Сунь возражал. Чэнь Шао-бо отозвал его в сторону:
— Следовало бы сказать тебе раньше… Прошел слух, что доктора Сунь Ят-сена хотят заманить в Китай. Может, как раз сегодня… Миядзаки, пожалуй, прав. Пекин не Лондон, оттуда живым не выйти. А японца, если даже арестуют, выпустят.
— Вы не доверяете Ли Хун-чжану? — тихо спросил Сунь Ят-сен.
— Наивный ты человек, Сунь. Осторожность в таком деле не помеха. Иди, переоденься, Миядзаки уже пошел в каюту.
* * *
— Поторопитесь, господа, лодка ждет вас! — крикнул в раскрытую дверь каюты помощник капитана.
С борта японского судна сбросили веревочную лестницу. В тусклом свете фонаря посланцы увидели невысокого грузного китайца.
— С кем имею честь говорить? — высоким, несколько визгливым голосом произнес он, едва гости поднялись на палубу, и представился:- Лю Сюэ-синь.
Где Торадзо доводилось слышать это имя? Он пригляделся: лицо китайца казалось жестким — слишком прямая линия рта, острый нос, через всю левую щеку безобразный шрам от рваной раны. Вспомнил! Он встречал этого господина в Сингапуре. Кажется, он коммерсант, торгует джутом.
