* * *
Двадцать четвертое ноября 1894 года. В Гонолулу стоял чистый, прозрачный день. Сунь Ят-сен прохаживался вдоль причала, поджидая пароход. Пароход запаздывал, и Сунь начинал нервничать: в доме брата, наверное, уже все собрались и ждут только его и. товарища, который должен прибыть из Кантона.
Наконец пароход вошел в порт. Земляк-кантонец привез две толстые пачки журналов и уйму свежих новостей. В Гуанчжоу проходят тайные митинги, полиция сбилась с ног, арестовывая зачинщиков. Часто нити ведут к людям, казалось бы, совершенно благонадежным — купцам, владельцам пароходов, держателям крупных меняльных лавок и ломбардов. В Шанхае то же самое. Полиция расправляется со студентами. А на Севере китайская армия совсем разложилась: военачальники озабочены лишь тем, как бы побольше украсть денег из казны, о численности солдат дают ложные сведения, жалованье убитых кладут себе в карман. Процветает дезертирство. «Это — поражение!» — вспомнились Суню слова гавайского клерка Тао Сань-го, с которым он познакомился в свой прежний приезд в Гонолулу.
В кривом переулочке, отходившем от одной из центральных улиц города, у ворот белого дома, увитого плющом, вот уже час стоял человек. Был полдень, в это время жизнь в городе замирала. Изредка тишину нарушало цоканье копыт по булыжной мостовой. И каждый раз Тао Сань-го бросался навстречу, но напрасно… Он еще с минуту напряженно вслушивался, а затем присел на корточки и стал чертить на земле какой-то замысловатый иероглиф. Вдруг в глубине переулка раздался скрип колес. Старенький кабриолет остановился за сотню шагов от дома. Так и есть, это он!
— Доктор Сунь Ят-сен, наконец-то! Мы вас заждались!
— Идем скорее, Сань-го, идем.
В доме стоял сдержанный шум. «Человек двадцать, не меньше», — с гордостью сообщил Тао.
Они вошли в полутемную комнату, куда ветер доносил слабый запах разлагающихся водорослей. Сунь увидел горящие, ожидающие глаза. Общее настроение передалось и ему.
— Братья! — тихо произнес он. — Наша родина истекает кровью. Япония нас раздавила. Другие державы кружат над нами, словно стервятники, почуявшие добычу. — Сунь взял с подноса спелый плод лотоса и разломил его надвое. — Вот что делают с нами, — он вылущил горсть семян и показал сидящим пустую скорлупу.
— Кто повинен в этом?
— Презренные цины! — раздалось из глубины.
— Да, это они — причина бед и страданий нашего народа. Но до народа им нет дела, они отгородились от него надежной стеной чванства и роскоши, за которую они продают Китай по кускам. Но мы не допустим этого. Мы избавим наш народ от вековых страданий и утвердим свою страну как равную среди равных. Мы собрались здесь сегодня, чтобы создать революционное патриотическое общество. Назовем его Союзом возрождения Китая. Возродим Китай из нищеты и бесправия, превратим его в могучее и богатое государство! Вы согласны со мной?
