Греться в одном полотенце, чувствуя кожей крепкое тело красавчика, взгляд, с любопытством скользящий по моему лицу... Это даже не шутливые объятья в океане! Это удовольствие и ад в одном флаконе, которые я сама себе устроила, и я дрожу от накрывающих ощущений.
Через какое-то время рука Никиты скользит по моей талии и притягивает к себе еще ближе. Хотя до этого я думала: ближе уже не бывает. От неожиданности и интимности происходящего я забываю, что человеку необходимо дышать, и испуганно упираюсь взглядом в его грудь.
– Ты так дрожишь... Я просто обязан согреть тебя своим телом, – поясняет он.
Сглатываю, по-прежнему пялюсь на него и молчу. Хорошо хоть вдохнуть получилось.
– Расслабься.
Краснею. Мне кажется, все на пляже наблюдают за моим искусным соблазнением, в которое я позволила себя втянуть, и я желаю только одного – провалиться сквозь землю. Ведь я даже выпутаться из полотенца не могу. Все пути отступления я лично передала в руки Никиты.
– Пойдем домой, – отчаянно шевелю губами.
– Ты же не согрелась.
– Согрелась, – вру я.
К моему удивлению парень раскрывает руки и выпускает из клетки, в которую я сама себя заключила.
Хватаю сарафан, с трудом натягиваю на мокрое тело и, подхватив сланцы, направляюсь к дому, покидая самые протяженные в Европе песчаные дюны и незабываемый Бискайский залив.
– Ты почему еще не одета?!
Вздрагиваю от его голоса и удивленно вскидываю глаза.
– Пойдем ужинать.
– Разве мы договаривались?
Извечная ухмылка.
– Разве мы не ужинаем каждый вечер?!
– Ужинаем, но не всегда выходя из дома!
– Сегодня пойдем в ресторан.
Пока я думаю, что ответить, он продолжает:
– Французы умеют хорошо готовить.
– Может…
Он не дает мне договорить.
– А как же лягушачьи лапки?
Морщусь, а парень добавляет:
– Ты же любительница попробовать национальные блюда.
– Не до такой степени.
Усмехается:
– У тебя пятнадцать минут, чтобы собраться.
– А если не уложусь?! – возмущаюсь от его раздражающей манеры командовать.
– Тогда я съем тебя! Я жутко голодный.
