Разделавшись со вторым куском, я громко выдыхаю.
– Почему человек – такое странное существо? Вот сейчас я объелась, и мне кажется, что я очень долго не захочу есть, но завтра я проснусь голодная.
Улыбается.
– Думаю, я уже через пару часов пойду загляну в холодильник.
Улыбаюсь в ответ. Как же хорошо! Жара спала, я наелась и слегка захмелела от выпитого вина, и кажется просто волшебным находиться в этом потрясающем месте с волнующим парнем, сидящим напротив, который смотрит в самую душу и в данный момент вызывает только симпатию и притяжение.
Неожиданно Никита встает, делает чуть громче музыку на колонке и, подойдя ко мне, протягивает руку.
– Потанцуй со мной.
Что? Я не верю услышанному.
– Здесь?!
– А почему нет?! У нас с тобой собственное эксклюзивное paty, и мне до безумия хочется тебя обнять.
– Обнять?! Кто-то говорил про танец?! – произношу и чувствую, как от этих слов мое, итак, ускорившее свой бег сердце стало пытаться установить мировой рекорд скорости.
– Танец – это только повод!
Я хлопаю ресницами и растерянно смотрю в лазурь его глаз. Смотрю и тону в них все глубже и глубже. Впору уже кричать sos и звать спасателей. Но я иррационально позволяю себе тонуть дальше и совсем не знаю, как реагировать на слова парня. Я, конечно, ценю честность, но я боюсь того, куда нас могут завести эти объятья.
– Пойдем, не бойся.
Вскидываю подбородок.
– Кто тебе сказал, что я боюсь?!
– Твои глаза!
Предатели. Отвожу взгляд, секунду пытаюсь придумать, как отказаться, но здравый смысл и я всегда путешествуем порознь, и неожиданно вкладываю свою руку в его и поднимаюсь.
Большие мужские ладони на талии сейчас ощущаются очень интимно, а плюс дыхание, касающееся моей щеки, взгляд, что чувствую сквозь опущенные ресницы, и запах, который, проникая внутрь меня, запускает программу саморазрушения.
Не помню, чтобы когда-нибудь в моей жизни я танцевала танец, словно на лезвии ножа. Всего один неправильный шаг, и я сорвусь в пропасть. Возможно, эйфория от полета доставит невероятные и незабываемые эмоции, но, сколько бы ни летела, в конце концов я достигну ущелья, и приземление будет если не смертельным, то жестким и болезненным.
