Им нужно было видеть, кем я была, какой я была. Потому что у меня не было ответа.
А потом я посмотрела на пропасть внизу, увидела кость, крошечный кусочек, который когда — то был частью человека, а теперь был покрыт костяной магией.
Я прищурилась, не понимая, почему она плавала на поверхности, а потом другая поднялась. Еще и еще.
А потом ответ вспыхнул в моей голове.
Родес принял весь удар магии Воздуха и сорвался с утеса, но он забрал с собой и часть костей, напитанных магией.
Я посмотрела вниз, едва могла поверить в то, что я видела. А потом закричала.
Потому что кости кого — то окружали, и они подняли его к поверхности. Я смотрела, крик утихал, а потом я охнула, надежда расцвела, пока я пыталась совладать с ее эффектом.
А потом глаза мужчины внизу открылись, и их серебро потрясало.
Глава вторая
Истон
Когти впивались в мою грудь, узловатые пальцы уже не были слабыми, они сжимали с силой и беспощадно.
Я ощущал силу за тенью, впивающейся в мою плоть и окутавшей мое сердце.
Стоило сжать на миг, и я не мог дышать.
Я пытался двигаться, тянуть за то, что сковывало мое тело. Без толку.
Это была моя плоть, моя судьба, мой конец.
Я знал, что что — то во тьме ожидало меня. Я не знал, что это будет сама тьма. Отсутствие света. Не важно, что мое королевство было названо в честь тьмы, а у моего врага — или тех, кто должны быть мне врагами — в честь света. Это была новая глубина, о существовании которой я не знал до этого.
Я попытался открыть глаза. Казалось, что — то давило на меня, забирало жизнь из моего тела, овладевая мной.
Я не мог это позволить. Я не позволю это.
Я был королем Обскурита. Я был Истоном, магом Земли и Огня. Я, может, был одним из сильнейших магов своего времени, и я не позволю никому управлять мной.
Хоть мои мысли были одновременно бичом моего существования и силой моих убеждений, пальцы, которые и не были пальцами на самом деле, сжали снова мое сердце. Я пытался отдышаться, сжать кулаки по бокам. Я скрипнул зубами, рвался в оковах.
Ничто не случилось. Хоть я думал обо всем этом, пытался двигаться, ничего не происходило. Мое тело не было моим. Остался только мой разум, и все же те пальцы двигались по моей груди, по моей челюсти, а потом впились в мой мозг. Я ощущал, как они ласкали медленно мой разум, сжимали, навязывая мне свою волю, пока я терялся во тьме.
Может, я сам был тьмой.
Проклятый, безумный, потерянный.
Может, я был ладонью кукловода, управляющего многим, что происходило в моем мире. Того, который, как я думал, подстроил столько всего с исполнением пророчества, что мне было суждено смотреть, но не участвовать.
