Я застыл, потрясенный, горло сдавило.
— Это полужизнь, Лирика.
— Нет, человеческая. У людей нет родственных душ, они не дают обещания дальше доверия, а их легко сломать. Ты не обязан любить меня. Мне нужно, чтобы ты был тут. Ты так можешь?
Я не покачал головой, не кивнул. Я только сглотнул.
— Этого хватит?
Она не ответила, и я больше ничего не говорил.
Я смотрел, как она гладила пальцами мой шрам. Я стоял и позволял ей.
Потому что легких ответов не было. Их никогда не было.
Если я мог дать ей это, хотя бы сделать вид, что мог любить ее, ладно, таким будет наш счастливый конец. Может, она сможет сосредоточиться на остальном.
Может, это была моя роль. Быть рядом, чтобы она могла спасти мир, даже когда я был мертв внутри.
Я стоял и смотрел. Я не желал. Не любил.
Я ничего не чувствовал. Как всегда.
Глава двадцать третья
Лирика
Голоса звенели какофонией звука в голове, и я потирала виски, желая кофе или что — то еще с кофеином. Я не увлекалась кофе в мире людей, а теперь скучала по нему. О, в мире мейсонов был кофе. Но не такой. И все же я его хотела. Может, можно было попросить у Ридли эликсир или что — нибудь, что поможет проснуться. Хоть я отключилась и спала в кровати Истона прошлой ночью, это был не настоящий отдых. Нет, мое тело боролось с тем, что с ним стало, пыталось найти равновесие.
— Нужно встретиться с королем и узнать его планы.
Я посмотрела на Родеса, он пытался говорить спокойно. Я знала, что гнев был под поверхностью.
— И что за помощь это будет? — спросил Тиган. — Твой мерзкий дядя никогда не помогал нам. Не слушал нас. Нет, он просто убивает наш народ и пытается забрать наши земли.
— Мы воевали веками, — отметил Люкен. — Виноват не только Люмьер.
— О, я знаю, что и Обскурит виноват, — сказала Вин. — Но мы не пытаем и убиваем, как делал Люмьер.
Я встала и подняла руки. Все притихли.
— Хватит. Почти все в этой комнате говорили не раз, что это уже не Люмьер против Обскурита. Но аргументы звучат так, словно так дело и обстоит.
— Сложно забыть столько истории, милая, — сказал Истон, и я нахмурилась.
Мне не нравились его прозвища. Но это было лучше, чем Жрица или девочка. Наверное.
— Это Серый против всех нас. И нам нужно узнать, на чьей стороне король.
Родес стиснул зубы.
— Мы не знаем, что мой дядя работает с ним.
— Нет. Мы не знаем, работает ли. Может, все сложится так, что мы сможем поговорить с ним и договориться. Если мы будем вместе, может, для Серого это будет слишком много.
