Вийон продел руку в печатку, взял молоток и постучал по двери. Услышав шаги с той стороны, он поспешно отступил на шаг. Дверь открыла женщина средних лет, без всякого выражения она молча уставилась на Вийона.
– Добрый день, – Вийон чуть наклонил голову. Использовать обычное обращение «почтенная» к жене или служанке в доме гуафима у него язык не повернулся. – Могу ли я видеть Бару Хуркая? Пусть снимет повязку с моих глаз.
Женщина молча кивнула и ушла в дом, Вийон после короткого колебания отправился за ней.
Первая комната, через которую они прошли, судя по длинному столу и двум десяткам сидений, служила в качестве столовой Бару и его домашним, но сейчас пустовала. Вторая комната, с пюпитрами и свитками, предназначалась для чтения и письма. Короткий коридор привел их к третьей комнате, в которую женщина входить не стала, а лишь молча поклонилась, жестом предложила Вийону войти, и ушла.
Стены помещения, в котором находился Бару Хуркай, были выкрашены в белый цвет, а само помещение разделено тонкой, прозрачной белой тканью надвое. Считалось, что даже дыхание гуафима может осквернить обыкновенного человека, и завеса белой ткани служила преградой – пусть и символической – для разделения посетителя и бездуховного наставника, которого также именовали Устранителем Заблуждений, Разрушителем Магии или просто Очистителем – при чем последний титул прямо указывал не только на роль современных гуафимов, но и на то, чем они были прежде, когда выполняли самую грязную, самую презираемую работу, спускаясь в канализационные стоки, вывозя и сжигая мусор или же собирая по всему городу испражнения людей и животных.
Бару, широкоплечий пожилой мужчина с густой черной бородой, с обильными вкраплениями седины, сидел на подушках, читая какую-то книгу. При появлении посетителя он внимательно осмотрел его, затем отложил книгу в сторону и жестом предложил Вийону занять место напротив, что тот и сделал. Легкая белая занавеска между ними слегка покачивалась из стороны в сторону от дыхания хозяина и гостя.
– Прежде чем мы начнем, – проговорил Бару, – я должен предупредить, что не могу принимать какую бы то ни было плату за свои услуги, ибо плата в таком деле означает обучение, а учить нам чему бы то ни было негуафимов запрещено. Все, что я могу предложить – лишь частную беседу, а за беседу, конечно же, никто не вправе требовать денег. Однако, если вы, уважаемый, следуя непредсказуемому движению души, вдруг захотите внести пожертвование, то ящик слева от вас предназначен именнодля этой цели.
