Приземление прошло благополучно и пограничный контроль не занял много времени. Оказавшись в зале ожидания, Гасан первым делом нашел туалет, потом бар, где хотел заказать двойной черный кофе, но, увидев цену, отказался. Огромные информационные табло и небольшие мониторы на высоких подставках, расставленные по всему терминалу, сообщали, что «мама» прилетит через четыре часа. Гасан занял пластмассовое кресло прямо перед терминалом и устроился там. Спать не хотелось, но он знал, что мелькание лиц, монотонной гул голосов и поскрипывания тысяч багажных колес обязательно убаюкают. Так и вышло.
Проснулся он от того, что его сильно трясли за плечо. Даже сквозь дрему было ясно, что это не Вожена. Уже окончательно придя в себя, доктор Сабитов еще притворялся спящим, обдумывая, что скажет работнику службы безопасности. В том, что это охранник, Гасан даже не сомневался. Но ошибся. Перед ним, в униформе носильщика, стоял бывший заместитель полевого командира чеченского бандформирования Захар Джагаев.
В Новокировском отряде, возглавляемым Мамедом Тагировым, Джагаев слыл бойцом, выполняющим поручения четко и без самодеятельности. Это было и хорошо и плохо одновременно: он не допускал отклонений от курса и, если поставленная задача оказывалась невыполнимой в рамках имеющихся полномочий, она так и оставалась невыполненной. Поэтому в пару с ним обычно назначали Ильяса Гареева — этот был полон идей и инициативы, но был слишком молод, чтобы действовать самостоятельно. Из них получался отличный исполнитель: не порет горячки и умеет в критический момент принять нестандартное решение.
Участвовать в операции по покупке и последующей перепродаже формулы, найденной Меснером, их, как обычно, назначили обоих. Формально руководителем значился Захар, но фактически Гасан подчинялся в равной степени и Ильясу. О том, что на случай провала у них есть путь к отступлению, не знал даже Тагир, оставшийся в горах. В Москве, в обычной ячейке камеры хранения, ждали два паспорта с открытыми многоразовыми шенгенскими визами и фотокарточками черноглазых, бородатых Ильясовых братьев. Гареев, вообще-то, получив свою долю, рассчитывал воспользоваться лишь одним из паспортов, просто переместив другой в новое хранилище. Но после случившегося не мог отказать Захару, да и денег своих было мало. Языками не владел — даже по-русски говорил приметно, с характерным кавказским акцентом.
После облавы в «Астории-один» им сказочно повезло: добрались до столицы в почтовом «рафике» и на нем же доехали до аэропорта. Там ждали спасительные документы. Богатая родня Ильяса жила в Нидерландах, денег на два билета хватало. В отличие от Гасана эти двое покинули родину в день смерти злополучного венгра.
