Так, в придорожном интернет-кафе, отгородившись от возможных свидетелей, Глеб Сиверов написал первую в жизни анонимку. Вышел на сайт Министерства внутренних дел Республики Польша, который, как и любой сайт любого силового ведомства мира, давал возможность пугливым доброжелателям вступать в контакт с доблестными охранниками внутреннего правопорядка своей страны. Там он оставил им письмецо на английском языке, сообщив о том, что произошло в отеле «Под крушиной», находящемся на таком-то километре такого-то шоссе. Под давлением матери преступника, являющейся хозяйкой гостиницы, и пострадавшая и свидетели отказались заявлять на стрелявшего. Вероятность того, что он постарается повторить свой «подвиг» очень высока, следовательно, жизнь людей в опасности. Указал число и время, чтобы самих сотрудниц гостиницы не заподозрили в написании «телеги» — у них еще не закончился рабочий день. Вне всякого сомнения, на сайте подобного ведомства и так фиксируется дата создания письма, так что ее подлинность сыграет на руку анонимному автору.
Возможно, возобновленное расследование и лишит паненку работы, но точно повысит вероятность не пострадать от рук влюбленного «варьята».
После чашки эспрессо с большим сэндвичем дорога показалась лучше, рекламные щиты ярче, и вообще, полегчало на душе.
Польша закончилась несерьезным пограничным пунктом, несравнимым с огромными белорусско-польским терминалами и многочасовыми очередями. Теперь ехать стало гораздо легче — Глеб хорошо понимал, что написано на дорожных указателях и рекламных щитах. Ночная Германия светилась предрождественскими огнями. Неутомимые цветные эмигранты не дремали в прямом смысле этого слова — ночные магазинчики и бистро, принадлежащие, как правило, арабам, работали круглосуточно.
«Экспансия в действии, — отметил про себя Глеб. — Покушение на святая святых — ночной отдых после трудового дня. С одной стороны — забота о неспящих: едущих, бредущих, работающих. С другой — режим вечного двигателя, двигателя денег из кошелька в кошелек. Для многих людей сон перестал быть атрибутом ночи, тишины. Теперь он — любое время, когда можно отдохнуть, остаться одному. Равно, как и еда. Не чинный ритуал принятия пищи в приятной или обязательной компании, а скоростная подзарядка на бегу, либо — плохая привычка жевать, когда не спишь. И терроризм, пусть даже духовный, здесь ни при чем. Жадность, переименованная, перекрашенная и перелицованная на все лады стала кнутом, сбивающим людей в стада спешащих добыть, использовать, съесть, износить, уничтожить и броситься в погоню за новым, другим, не таким. Чтобы и это сожрать, разрушить, изменить… Во имя созидания людские цивилизации отказываются от созерцания, проникновения в сущность, удивления природой. Принято восхищаться пластмассой, фольгой, суррогатной едой и искусственным интеллектом. При этом невостребованным оказывается то, что потенциально есть у всех — жизнь, чувства, незримые связи со Вселенной. Этих простых вещей недостаточно, чтобы общество принимало тебя, зато количество других, созданных вопреки природе, якобы определяет человеческое благополучие. Благополучие, построенное на кучах неразлагающихся отходов, реках и озерах отравленной воды, миллионах оборванных жизней… И все потому, что кому-то чего-то мало — земли, денег, вассалов, поклонников, чужих мыслей…»
