Неожиданно Сиверов подумал, что Бела сам стал обреченным лабораторным животным, а Глеб, исполняя приговор, вынесенный кем-то всесильным, принес очередную жертву. Но не науке. Иной раз эти жертвы ошибочны, а может быть, просто напрасны. Меснер, такой смешной, обыкновенный, с больным желудком, почему-то собравший вокруг себя бандитов международного уровня, действительно мешал целой стране? Или даже двум странам? Не самым бедным, не самым окраинным, не самым голодающим?
«Плохие идеи! — остановил себя агент Слепой, — непрофессиональные».
Папку за папкой он просматривал десятки похожих снимков, сделанных неплохим цифровым фотоаппаратом. Пытался сопоставить русские и венгерские слова, чтобы по изображениям определить их смысл. Можно было, конечно, выйти в Интернет и найти программу-переводчик, но Глеб решил сделать это позже, чтобы проверить собственную сообразительность. Видимо, sertés, disznó — это свинья или поросенок, ара и atya, скорее всего, отец, а может быть, брат или дядя — в лицах прослеживается очевидное родственное сходство. Szuletésnap, судя по торту со свечами, день рождения.
— Господи, а это что такое?
Очередная папка была полна изображений человечка-монстра: морщинистая, скуластая мордочка, скошенный подбородок, светящая прожилками сосудов лысина. Пугающий оскал, видимо символизирующий улыбку, но рот провален внутрь, виднеются пеньки гнилых, темных зубов. Сиверов поморщился от отвращения и невольно припомнил неприятный запах, выдохнутый Белой Меснером прямо ему в лицо. Чудовище было невелико — у apa-páter оно громоздилось на руках, у красивой молодой женщины — на коленях, Бела держал его то на плечах, то под мышкой. Были снимки уродца рядом с футбольным мячом, верхом на лошади, в ванной комнате. Последние казались особенно страшными — сквозь прозрачную воду светилось изможденное стариковское тело с распухшими вывернутыми суставами, выпирающей рахитичной грудной клеткой, крошечным, недоразвитым мужским «хозяйством».
Значит, господин Меснер был мадьярским Франкенштейном, экспериментировавшим с живыми человеческими телами! А друзья и семья помогали, поддерживали его в создании мутантов. Конечно, именно мутантов, нескольких чудовищ разного качества и степени старообразности. На фото явно видно, что один из них более человекоподобен: и щеки есть, и пушок вместо волос, другой — совсем сморщенный, изможденный до невероятности. Преодолев брезгливость, Глеб еще раз всмотрелся в ряды цветных картинок в папке. Ему бросились в глаза несколько явно отсканированных изображений, сохраненных в отличном от остальных формате. Если только взяты из журнала или газеты, можно попробовать поискать в сети. Он скопировал картинку и «забросил» в интернет-поиск. Песочные часы несколько секунд призывали к терпению, потом развернулись в большую статью на английском. Сайт, предоставивший информацию, был серьезным ресурсом, представляющим американский университет имени Джона Хопкинса. Английский, в отличие от венгерского, Слепой знал хорошо, и прочитанное заставило испытать настоящий шок. Существо, принятое им за экспериментального мутанта, оказалось несчастным ребенком, пораженным страшным, неизлечимым недугом — прогерией. А мальчик Иштван был единственным на планете венгром, страдающим этой напастью, сыном Шандора и Каролины Меснеров.
