Слабое сочувствие сдуло небольшим сквозняком от открывающейся двери.
Конда стоял на пороге, и глаза медленно наливались кровью.
– Ах ты...
Он кинулся к Воло, сжимая кулаки. Аяна видела, как летит его кулак в место, отмеченное коричневатыми остатками кровоподтёка на скуле Воло.
– Конда! – заорала она, бросаясь к нему. – Стамэ!
Конда отшатнулся, будто его окатили ледяной водой из кадушки, и повернулся к Аяне, но через мгновение его кулаки начали снова сжиматься.
– Я его...
– Стамэ! – отчаянно крикнула Аяна, хватая его за плечи и загораживая собой Воло. – Прекратите это! Конда, хватит!
– Зачем он пришёл? – прохрипел Конда. – Что он тут делает?
– Я пришёл попросить прощения, брат, – сказал Воло, слегка пятясь назад и глядя, как Аяна прижимается к груди Конды. – Я хотел поговорить...
– Убирайся отсюда, – сказал Конда таким голосом, что Аяна похолодела. – Если я ещё раз увижу тебя рядом с моей женой, я...
– Конда, я устала от этого, – воскликнула Аяна. – Пожалуйста, прошу тебя, прекрати это! Я боюсь, что ты натворишь дел!
– Пусть убирается! – крикнул Конда. – Пошёл отсюда!
Воло зашагал мимо них к выходу, качая головой, Аяна тревожно заглянула в глаза Конде. Бездна, полная звёзд, полыхала огнём, таким, что её чуть не обожгло. Это было нестерпимо.
– Конда, это надо прекратить. Иди и поговори с ним. Как ты собираешься ехать в дом Пулата, если там будет он? Кто остановит тебя там?
– А не надо меня останавливать! – рявкнул Конда, вырываясь из её рук. – Не надо!
Он стоял, будто охваченный пламенем. Аяна мгновение смотрела на него, потом в бешенстве вылетела из комнаты, подсвеченной багровыми всполохами.
– Прекрасно! – заорала она, поднимаясь наверх по лестнице, со злобой впечатывая каблуки в ступени. – Замечательно! Потрясающе! Великолепно! Изумительно! Иди и убей его, это же разом решит все наши проблемы! Отличная, блестящая идея, та катараме та катаве!
8. Тут же ничего не слышно
Дверь грохнула об косяк с такой силой, что весь дом вздрогнул. Аяна свирепо повернула ключ и ходила по комнате, обхватив себя руками, слегка прихрамывая, потому что сундук, который она пнула в сердцах, оказался отрезвляюще твёрдым.
Не надо останавливать! Она стиснула зубы, представляя, как Конда стоит над трупом Воло. Какое-то время назад она представляла и себя стоящей вот так, правда, тут же прогоняла эту мысль, охваченная ужасом. Но теперь её охватывал ужас при мысли не о трупе Воло, а о последствиях, которые их ждали. Как она докатилась до такого? Суд, штраф, потеря репутации... А если каторга?!
