– Гамте, гамте, гамте!
С каждым ударом стол трещал. Она приподнимала его за край и била об доски пола, свирепо рыча.
Что-то подхватило её и потащило.
– Отпусти, Садор! Пусти меня!
Садор вынес её во двор и осторожно поставил на землю.
– Не смей носить меня, как мешок с мукой! – хрипло, свирепо заорала она. – Не смей! Не касайся меня!
– Мешки с мукой не ломают тяжеленную мебель, – хмуро хмыкнул он. – И весят уж побольше тюка. И не пытаются укусить, когда ты их несёшь. Прекрати орать тут, ты пугаешь покупателей. Соседи уже косились на нас из-за этого коня.
– Какого коня?
– Коня, который тут бродил всю ночь.
– Ташты?
– Нет. Другого. Я не знаю. Иди и ори в другое место. Аяна, я уже начал привыкать к тому, как ты ведёшь себя, но это уже слишком. Женщины тут не орут.
– А я ору! – заорала Аяна. – Я буду орать, потом-м-м-м-м...
Садор зажал ей рот широкой ладонью, от которой пахло хлебом.
– Ты хоть понимаешь, что творишь? – тихо спросил он, обнимая её за плечи второй рукой, отчего она болезненно скривилась. – Ты понимаешь, что этим навредишь Иллире? Она разве для этого приютила тебя?
Аяна перестала пытаться укусить его ладонь и отчаянно помотала головой. Он отпустил её, отстранил от себя за плечи и покачал, будто проверяя, достаточно ли твёрдо она стоит на булыжниках двора.
– Прости, – сказала она со слезами на глазах.
– Ты не передо мной извиняйся, а перед ней. Она от тебя устала бегать уже по дому. Ты себя не помнишь с таким огромным животом? И мебель перестань ломать, Аяна.
– Я постараюсь держать себя в руках.
– Уж пожалуйста. Чтоб другим не приходилось.
Аяна поднялась к Иллире, на второй этаж, и виновато проскользнула в приоткрытую дверь.
– Мама, – сказал Кимат, вылезая из-под кровати.
– Лучше иди, – сказала Иллира устало. – Пожалуйста, Аяна. У меня всю ночь сводило ноги и болела спина, я вымотана. Я не выдержу ещё одного твоего припадка.
– Прости. Можно, я тебя обниму?
Иллира осторожно кивнула, и Аяна юркнула под её приподнятую руку.
– Хочешь поплакать? – спросила Иллира.
– Нет. Я хочу снова ломать мебель.
– Аяна, тебе надо поговорить с ним, а не ломать мебель. Твоя сестра...
Аяна взметнулась из-под её руки. Она вылетела в коридор, на лесенку, через три ступеньки – во двор.
Две собаки лаяли, а одна завыла, так же, как отчаянно и исступлённо выла Аяна.
Ей придётся идти к нему, чтобы спросить, кто ещё, кроме него, знает что-то о Лойке.
Она села прямо на камни , потом легла, и так и лежала на боку, подтянув ноги к себе. Камни больно впивались в тело, но она лежала, зажмурившись, сжав кулаки, пытаясь раздавить веками плещущие красные волны.
