24. Дерзкие слова и дерзкие мысли
– Зачем тебе ещё одни штаны? – спросила Чамэ. – Ты сидишь над ними от самого Кайде уже больше недели.
– Эти я шью специально под платье. Всё. Это был последний узелок. Сейчас покажу.
Аяна встала, нагнулась и натянула штаны, длиной доходившие почти до щиколотки, под платье.
– Вот. Теперь, когда оно распахивается, если я еду верхом, то ноги не мёрзнут. Тут есть и подол, чтобы наряд оставался женским, и штаны, чтобы было тепло и удобно.
– У нас так не носят, – сказала Чамэ.
– Я не собираюсь это где-то носить. Я собираюсь ездить верхом в этом. И не привлекать внимания, когда спешиваюсь.
– У нас девушки не ездят верхом.
– У вас девушки много чего не делают, – нахмурилась Аяна. – Я ещё не в Ордалле, и мне пока нет нужды строить из себя почтенную киру, понимаешь? Я потратила неделю, зато теперь три с половиной месяца буду ездить верхом, не испытывая неудобств.
– Я же не осуждаю тебя.
– Прости, если это прозвучало грубо. Мы едем давно, и я засиделась.
Они ехали действительно довольно долго. Кадиар сказал, что хочет немного поторопиться, и Аяна не возражала, хотя остальным не особо нравилось, что они проезжают мимо некоторых деревень.
– Если хочешь, я посижу с Киматом, а ты отвяжи Ташту и покатайся.
Аяна поцеловала Кимата в макушку и благодарно посмотрела на Чамэ.
– Спасибо.
– Не за что. С такой скоростью мы окажемся в Чирде раньше середины февраля. Может, оно и стоит того. Сказать Кадиару, чтобы остановил?
– Нет.
Аяна оправила подол и вышла на лестницу фургона. Привязанный за корде Ташта покорно шёл на длинной верёвке. Она отвязала его и спрыгнула с лестницы на землю. Фургон медленно удалялся, и в груди Аяны защемило, как будто Кимата и вправду увозили от неё. Тяжесть в груди всё росла и росла. Она тряхнула головой и, вспоминая, как делала это раньше, вскочила на Ташту с разбега, хватаясь за корде и гриву.
– Инни!
Ташта пошёл за фургоном, и она понукнула его ещё раз, обгоняя Кадиара и лошадей и сматывая верёвку.
– Проветриться решила? – крикнул ей вслед Кадиар.
– Да! – крикнула она.
Ташта рысил по дороге, мягко ступая копытами на сухую почву между колеями и подвисая в воздухе, оттолкнувшись от неё. Вокруг расстилались луга, вздымались мягкие округлые холмы, и вдалеке над жухлой травой висела зыбкая невесомая дымка. Аяна вспомнила, какие морозы стояли у них в долине в это время года, и как зябко было вылезать из простыней в каюте «Фидиндо», когда она шла домой, оставляя Конду. Такая погода, как здесь, в долине наступала хорошо если к концу марта.
