– Кадиар, – посмотрела на него Анкэ, слегка прищурившись.
– Да. Да, – сказал Кадиар. – Я как раз веду к этому. Аяна, быть может, теперь, раз уж мы всё равно встретились, продолжим путь вместе? Посмотрим, что выйдет из этого. Может, ты решишь остаться с нами. У Харвилла есть несколько пьес, в которых тебя можно задействовать.
– Пьес?
– Ты не слышала о пьесах? Их исполняют по ролям со сцены. Неужели не видела?
– А, роль. Да. Мы читали книги по ролям в учебном дворе.
– Ты и правда кира? – удивился Харвилл. – Ты училась этому? Читала книги?
– Я издалека. Не из Арная. У нас там другие порядки... Там учат всех желающих.
Все переглянулись с удивлением.
– Даром? – спросила с подозрением Ригрета.
Аяна кивнула, потирая виски. За время пути она не раз отвечала на эти вопросы, и они порядком ей надоели, но она понимала Ригрету и всех остальных, кто задавал их. Когда-то она так же надоедала вопросами Верделлу и Конде, и если Конда хотя бы мог отвлечь её кое-чем не менее увлекательным, то Верделл страдал и хватался за вихры, не в силах избежать её любопытства.
– А что ты ещё умеешь? – спросил Кадиар, заинтересованно оперевшись подбородком на сплетённые пальцы.
Аяна прищурила один глаз, вспоминая всё, что могло пригодиться из её умений.
– Я читаю, пишу, знаю ноты, играю на читаре и кемандже и совсем немного на флейте, пою, вышиваю, вяжу, пряду, тку, шью одежду, езжу верхом, умею ловить рыбу и хорошо готовлю, стреляю из самострела и лука... правда, не очень хорошо, и знаю травы. Но у вас не растут наши травы.
– А сколько тебе лет? – спросила Ригрета.
– Мне девятнадцать.
– Ты очень смелая, - сказал Харвилл. - Но почему ты решила зарабатывать так? Почему отправилась странствовать с ребёнком? Неужели не нашлось кого-то, чтобы поддержать тебя?
– У меня случайно получилось, – призналась Аяна. – Я просто услышала, что за это платят деньги, и сыграла пару песен. Я только в октябре приехала в Димай, до этого я была в Фадо.
– Ты и в Фадо выступала? – спросила Чамэ.
– Нет. Но я много занималась там на кемандже, – сказала Аяна, чувствуя, как у неё вдобавок к ноющей голове начинает печь уши. Необычное эхо. Девушки плачут, госпожа.
– А как ты придумала покрасить волосы и изображать ондео? – поинтересовалась Ригрета.
– Это тоже случайно. Мне их покрасили и сказали, что это смоется, но я экономлю деньги и редко мою голову. Раньше цвет был ярче, – Аяна вытащила из-за уха прядку волос и посмотрела на потускневший голубой цвет. – Да и сверху уже очень много отросло.
