Аяне тоже иногда хотелось разнообразия, и в этом ей помогали большие дома, где они выступали. Фургон заезжал через главные ворота, реже – через боковые. Кадиар с труппой выходил из него, и под лай собаки или приветствия катьонте они несли наверх разрисованные холсты задников туда, куда им показывал дворовый слуга. «Уи-и-и-и-арр», – скрипели некоторые двери, впуская их внутрь дома. «Тр-р-р-р», – трещали петли других, которые открывали им катьонте. «Йа-а-а-у-и-и», – надсадно, на пределе слуха, свистели третьи, чтобы захлопнуться за ними с тихим и глухим «Тщ!» или гулким и громким «Бэм!», приглушая освещение в холле с белыми оштукатуренными стенами, или коридоре для слуг с деревянными панелями.
Пока дверь закрывалась за их спинами, Аяна пыталась угадать, кто первым встретит их в этом доме – кира, кир, управляющий, или просто один из катьонте, а может, юные кирио, не допускавшихся родителями на представление, но которых так привлекали поддельные мечи и шлемы, маски котов и собак или чрезмерно пышные перья шляп. Она пыталась угадать, какого цвета будут стены в комнате, где её разместят с Анкэ и Ригретой, и будут ли они оштукатурены, оклеены бумагой или отделаны пористым камнем, как в одном из домов, и будет ли в ней камин, перед которым так приятно сидеть, когда на улице моросит утомительный, бесконечно серый дождь.
Их угощали птицей, свининой и говядиной, овощами, странным колыхающимся желе с кусочками овощей и мяса или, наоборот, сладким, предлагали пирожные из пористого пышного теста, от которого сильно пахло яйцами, и сдобные рулеты, политые белой глазурью.
Она вдыхала разнообразные запахи этих домов, рассматривала со стороны то, как устроен быт этих людей, и пыталась представить, как они жили до её приезда сюда и как будут жить дальше. Эта игра ей не надоедала, и Аяна снова и снова загадывала, входя в дом, будет ли мужская половина начинаться прямо за дверью, выходящей в холл, или там будет нечто вроде кабинета, где кира может подождать мужа, которого попросила позвать.
Мужская половина всегда находилась слева от входа, а женская – по правую руку. В крупных больших домах весь первый этаж отводился под общие помещения, обширные светлые гостиные, столовую, комнаты для занятий рисованием или тем, чему учились в данный момент юные кирио. В малых же поместьях общие помещения перетекали друг в друга открытой арочной анфиладой, постепенно сменяясь личными покоями, уже имевшими двери.
