Амо покачал головой.
— Я знаю, что ты бы так и сделала, но ты должна позволить отцу разобраться с этим идиотом и прикончить его. Это чистая расправа, в которой ты нуждаешься, Марси. То, что это все еще где-то там, сдерживает тебя, и ты действительно не должна позволить этому случиться. Ты нуждаешься энергии и мозгах, чтобы показать солдатам отца, кто здесь хозяин.
Я наконец отвернулась к окну. Только из окна Амо открывался вид на улицы, в то время как мое окно выходило на сады — вероятно, еще одна из папиных мер безопасности.
— Меня ничто не сдерживает. Я могу отделить свое сердце от мозга. Моя работа в Фамилье не имеет ничего общего со мной и Мэддоксом.
— Нет никакого Мэддокса и тебя. Он бросил тебя.
Я сузила глаза.
— Он не может меня бросить. Мы не состояли в отношениях.
Амо отмахнулся от меня.
— Не продолжай. Я не хочу знать подробностей о твоем статусе: «заключённая с бонусами».
Я швырнула в Амо то, что смогла схватить, — тяжелый учебник по алгебре с пола. Ему едва удалось увернуться от него, затем он поднял руки.
— Хорошо. Давай больше не будем упоминать байкера.
— Спасибо.
Я подошла к его дивану и опустилась на него. Амо вернул свое внимание к экрану компьютера, где он читал о топографии Пенсильвании. Я не была уверена, было ли это для домашней работы или для их охоты на байкеров.
— Наши солдаты в конце концов примут тебя, — сказал Амо, но в его тоне прозвучало скрытое «но».
Наши солдаты. Для него все это так естественно. Его приняли с распростертыми объятиями, и никто никогда не сомневался, что он станет Капо, когда отец выйдет на пенсию.
Я также знала, чего Амо не сказал.
— Потому что они уважают и боятся отца.
Он не отрицал этого.
— Я заслужу их уважение.
— Тебе придется приложить намного больше усилий, чем мне.
Я знала это. На женщин смотрели свысока. Мы должны были быть красивыми и уметь держать язык за зубами. Из-за папы я была избавлена от сексистских комментариев, но мужчины не воспринимали меня всерьез из-за меня самой.
— Ты все еще уверена насчет татуировки? — спросил Амо, указывая в общем направлении на мою спину.
Я напряглась, как делала всегда, когда мне напоминали об уродливых словах, вытатуированных на спине.
ШлюхаВитиелло.
— Да. Я не стану тратить месяцы на сведение, чтобы остались шрамы. Люди будут знать, что означают эти шрамы и что случившееся беспокоит меня настолько, что я хочу полностью стереть это с моего тела. Это будет выглядеть слабо. Я сохраню слова, но покрою их своей правдой.
