Он глушит мотор своего монстра, откидываясь на сидении в расслабленной позе. Скрещивает руки на груди, прикрывая глаза.
Делает вид, что дремлет.
Хитро прищуривается, наблюдая за мной.
Я нервно кручу в руках дорогой пластиковый прямоугольник. Понимаю, что разбив его, я только влезу ещё в один кредит. В очередной, а их у меня и так несколько.
Ненависть к мужчине становится более жгучей, но я понимаю, что ничего не смогу с ним сейчас сделать.
Откидываю смартфон на торпеду как ядовитую змею, способную ужалить.
Хочется плакать.
Я только-только начала новую жизнь. Всё распланировала, вынырнув из пучины постоянных долгов. Раскрутилась, начав дышать ровнее. А сейчас вновь чувствую себя загнанной в клетку. Позволяю Никите вторгаться в мою жизнь без всякого на это права.
Идиотка…
– Мы можем просидеть здесь очень долго, пока тебе не надоест сопротивляться мне, Вероника.
В его тихом голосе сквозит ледяная опасность. Заставляет внутренности сжиматься. Пытается парализовать моё сознание.
– Ну, тогда, с большой вероятностью, мы умрём от голода и жажды.
– Это вряд ли. В багажнике – полно продуктов, которые при желании можно растянуть на неделю. Там же ящик минеральной воды. Так что, дорогая моя жёнушка, умрём мы не скоро.
– Ты всё продумал…
Я зло выдыхаю, с раздражением глядя на родной двор, утопающий в тенях от включенных фонарей. Понимаю, что всё это время Никита знал, где я обитаю и ни разу не захотел встретиться.
Нет, я и сама не хотела его видеть – иначе бы давно объявилась, но в тайне всё равно надеялась, что я незаменима. Мечтала, что однажды мы всё же встретимся, и он поймёт, кого потерял.
И вот, этот день настал.
Но его просьба вызывает у меня лишь недоумение.
И злость.
– Представляешь, будет как в сказке…
На физиономии Антонова просыпается довольная улыбка.
– Они жили долго и счастливо и умерли в один день. В собственном автомобиле. От вредности.
Хмыкаю.
– От твоего монолога сквозит дешёвым российским «мылом». Знаешь, по телевизору показывают. С такими же плоскими шуточками.
– А ты у нас теперь – звезда сатиры?
Брови бывшего подлетают ввысь, а рот приоткрывается в зловредной усмешке.
Я сглатываю колкую шутку, устремляя взгляд в окно. Понимаю, что мы по-прежнему не можем найти общий язык, скрывая чувства за взаимными упрёками.
Но теперь мне не больно. Не должно быть больно, я ведь закалилась за эти пять лет. Перестала страдать, став сильной. Переросла эту зависимость – больную любовь к Никите.
