Самое удивительное, что лицом она здорово напоминала бабушку. Почти один в один.
— Бабушка? — неуверенно произнесла я. — Это ты?
Та покачала головой:
— Домовушка я, Анечка. Домовая!
Я вытаращилась, глупо заморгав. Нет, конечно, говорят, что домовые бывают, и мама в детстве что-то такое рассказывала, как ей однажды домовенок приснился, но... чтоб разговаривать, вот так, запросто?
— А. А почему вы похожи на мою бабушку? — севшим от волнения голосом спросила я.
— Потому что, — назидательно подняла палец старушка-домовушка, — все домовые со временем становятся похожи на своих хозяев.
— Но ведь бабушка умерла.
— Это да, — вздохнула она. — Но ты ведь и хозяйкой этой квартиры по-настоящему не стала!
— По-настоящему — это как? По документам, что ли? — удивилась я. Мама вроде говорила, что эта квартира достанется мне, но что там оформлено в бумагах — я никогда не интересовалась.
— Да зачем нам ваши документы, — отмахнулась та. — Я тебе толкую, что ты своему дому не хозяйка!
— Как это не хозяйка, раз я здесь живу? — Я скрестила руки на груди.
— Так и квартиранты какие-нибудь живут, которые квартиру снимают. А у тебя, — она махнула рукой, — две комнаты вообще заперты стоят.
— Так там бабушкины вещи! — попыталась возмутиться я.
— Ну и зачем ей вещи-то теперь сдались? — поджала губы домовушка.
— Это память.
— Память? Ты вот припомни-ка бабушку, скажи — что ты о ней помнишь? Ее шифоньер старый, отрезы ситца, хрусталь в стенке.
— Хрусталь я помню! — перебила я. Я действительно помнила эти вазочки и конфетницы, из которых бабушка ни разу не ела, берегла к какому-то очень значимому событию, а еще синие фигурки оленей, которыми я очень хотела поиграть, но мне этого никогда не позволяли. Говорили, разобью.
— Ну, пусть его, хрусталь. А вот это что? — Она ткнула пальцем в клеенку на столе. —Это тоже память?
Клеенка как клеенка. И вообще, удивительно, когда некто с лицом и голосом бабушки пытается меня побранить за клеенку, которую бабушка сама выбрала, постелила и отказывалась заменить. Помню, как мама преподнесла ей на Восьмое марта какую-то нежно-салатовую прямоугольную скатерть-салфетку, а бабушка ее бережно спрятала в шкаф, как она всегда делала с подарками...
И тут мне неожиданно бросилось в глаза, какая же старенькая и вытертая наша клеенка. Вон даже след от ножа, заботливо заклеенный бабушкой с изнанки пластырем. Конечно, давно пора ее сменить, но, но.
— Надо, Анечка, надо, — ласково произнесла домовушка, похлопывая меня по руке мягкой, теплой ладошкой. — Считай, это твое первое домашнее задание.
