Он закрыл сумку, в которой принёс иглы и яд.
— Спокойной ночи, старый друг, — сказал он.
Старик начал биться в конвульсиях.
* * *
Эрик смотрел в зеркало заднего вида.
— Сначала мы бросим грузовик.
— Хм-м-м? — спросил Дюк.
— Они знают, на чём мы уехали, — скрипел голос Эрика. — Могу поспорить, что они уже получили сигнал на все посты на этот грузовик. Если мы не избавимся от него прямо сейчас, нам конец.
Дюк не казался заинтересованным; он рылся в кошельке начальника газона.
— Чёрт, — выплюнул он. — Всё, что у этого ублюдка было при себе, — это шесть баксов. Нам нужны деньги, чувак.
— Мы можем получить деньги позже. У меня есть тайник.
Дюк огляделся.
— Что ты имеешь в виду?
Эрик похитил для них много людей, для их отвратительных хюсфеков. Большинство из них были беглецами и бродягами, но время от времени он натыкался на кого-нибудь с деньгами. Эрик всегда брал деньги. За те годы, что он служил им, он накопил по меньшей мере тысячу долларов. Он хранил их в подвале церкви вместе со своими вещами.
— Только не беспокойся об этом. Все деньги, которые нам нужны, я спрятал там, где раньше жил.
— Туда, куда мы направляемся?
— Ага. Маленький городок под названием Локвуд, в получасе езды.
Внезапно Дюк просиял; в бардачке он нашёл большой нож в ножнах.
— Gerber. Вроде того, что у меня был.
Это было нехорошо. Сбежавший эротоманический социопат с ножом, вероятно, не добавит ничего радостного. Эрик знал, что ему придётся быть очень осторожным.
— Послушай, Дюк, ты не можешь сейчас творить всякую чушь. Ты начинаешь то, что у нас уже было. В следующем десятилетии у нас будет «четыре балла» в классе предосторожности.
Дюк не любил, когда ему говорили, что делать.
— Нет, это ты послушай меня, фея. Я ни от кого не подчиняюсь приказам, особенно от таких педиков-убийц, как ты. Мы бы даже не вылезли из этой дыры, если бы у меня не хватило смелости задрать этих двух хуесосов. Я не видел улицы с тех пор, как грёбаный Рейган стал президентом. Я собираюсь немного повеселиться, и никто меня не остановит, и если тебе это не нравится, просто скажи, — Дюк, сверкая глазами, перебирал нож.
«Осторожно, осторожно».
— Я слышу тебя, Дюк. Расслабься. Всё, что я хочу сказать, это то, что с этого момента мы должны быть очень осторожны. Можешь повеселиться, только осторожно, ладно?
— Ага. Осторожно, точно.
— И поскольку я знаю эту местность лучше, чем ты, возможно, будет лучше, если мы поступим так, как я это вижу? Я знаю все просёлочные дороги, все близлежащие города. Хорошо?
