Угол обзора сна поднялся на высокую точку; круг отодвинулся. Обнажённые спины теснились вокруг места родов. Теперь между расставленными ногами стояла только одинокая фигура в капюшоне. Она смотрела вниз, как бы с благоговением, на мокрый, раздутый живот. Живот был розовый.
Поднялись стоны и возбуждённые визги. Пламя огня танцевало. Звуки рубки звучали снова и снова, снова и снова…
— Дуэр, дуэр, — произнесла фигура в капюшоне.
Живот дрожал, сжимался.
Ребёнок начал плакать.
* * *
Энн внезапно проснулась, задержав дыхание.
«Это сон, — подумала она. — Кошмар».
Она слепо потянулась к Мартину, но его там не было. Цифровые часы показывали 04:12 утра.
Всегда ли ей снился сон в одно и то же время, или она вообразила это? Уже месяцы и почти каждую ночь. Под ней постель чувствовалась промокшей, и её разум поплыл. Сон вызывал у неё отвращение не только из-за ярких порнографических образов, но и из-за того, что он должен был говорить о какой-то части её подсознания. Ей не нравилось так думать — она была юристом. Ей не нравилось созерцать ту часть себя, которую она не могла разрушить, ассимилировать и распознать структурно.
Она знала, что сон был о рождении Мелани. Абстракции — причудливые слова, эмблема на чаше и стене, свет огня и так далее — были тем, что доктор Гарольд назвал «осколками подсознания».
— Сны всегда внешне символичны, мисс Славик, субъективности, окружающие конкретную точку. Другими словами, рождение вашей дочери окружено шифрованием. Вы здесь, чтобы найти способ разоблачить эти шифры и идентифицировать их, после чего мы сможем определить, как они соотносятся с центральным понятием сна.
Энн не могла представить себе такого понятия, но она довольно мрачно подозревала, что бóльшая часть этих «осколков» носит сексуальный характер. Она рассказала доктору Гарольду о себе всё, что он спрашивал, за исключением одной детали. У неё были оргазмы во сне. Влажность, а также острая вагинальная чувствительность при пробуждении не оставляли сомнений. Хуже всего было то, что эти «оргазмы во сне» оказались её единственным оргазмическим освобождением в течение некоторого времени. Мартин был лучшим любовником в её жизни, но у неё не было оргазма с ним столько, сколько ей снился этот кошмар. Это её очень беспокоило.
На сегодня всё закончилось.
«Уф», — подумала она и встала в темноте.
Её ночная рубашка прилипла к ней, она чувствовала себя облитой слизью, а холод пота поднял её соски.
Она прошла по коридору и заглянула в комнату дочери. Мелани спала среди беспорядка простыней. Простыни были чёрными, как и стены. Killing Joke — гласил один большой постер. Её любимая группа. Мартин водил её на эту группу в прошлом году. Энн поклялась однажды пойти с ней на один из этих диких концертов, но чем больше она решалась участвовать в радостях своей дочери, тем более невозможным казалось это достижение.
