- Я видела мелкие послеления в Апулии, которые выгядели более развитыми, чем этот, - прокомментировала Петронелла.
Макрон проследовал по главному маршруту, пересекающему колонию, и направился к большому зданию в самом центре поселения, недалеко от места строительства храма. От большинства зданий поднимался древесный дым, и в холодном воздухе висел едкий привкус. Еще один ветеран стоял на страже у входа в здание штаба, а изнутри доносились радостные возгласы и крики.
Макрон остановил повозку и вложил поводья в держатель и соскользнул со скамьи. Ягодицы болели, и он потер их, разминая спину и плечи.
- Поможешь мне спуститься?
Он повернулся к жене с виноватым выражением лица и поддержал ее руку, когда она опустилась рядом с ним. Взяв поводья, он перекинул их через столб с одной стороны от входа, который обрамляла пара простых известняковых колонн, поддерживающих простой антаблемент.
- Оставайся у повозки, - приказал он Петронелле. - Я ненадолго. Я найду нам место, а завтра мы уж со всем разберемся.
- Остаться у повозки? - Петронелла нахмурилась. – Здесь холодно.
- Тогда двигайся. Это поможет тебе согреться, пока я не вернусь. - Макрон повернулся к часовому, который наблюдал за коротким разговором со слабо скрытым весельем. – Я центурион Макрон. У меня есть дело к магистрату.
Часовой склонил голову в неформальном приветствии и махнул Макрону рукой. Ему не нравилось оставлять Петронеллу на холоде, но женщинам не разрешалось входить в сенат любого римского города, поселка или колонии.
Небольшой вестибулум с прищепками для плащей и вещей вел в главный зал административного здания, где когда-то офицеры и солдаты собирались под навесом черепичной крыши, возвышавшейся над головой. Теперь это помещение было отдано под полукруг скамеек в одном конце, где заседал и обсуждал дела правящий сенат колонии. Скамьи были пустынны. В другом конце, собравшись вокруг большой железной жаровни и сидя за столами и скамьями, собралась небольшая толпа мужчин, одетых в выцветшие военные туники и другие одежды различных оттенков. На столах стояли кувшины и кубки с вином, а также остатки трапезы. Несколько рабов, местных жителей по покрою одежды и татуировкам на открытой коже, убирали со столов и складывали свежие поленья у мангала. Старые солдаты напевали незнакомую Макрону песню, когда он направился к ним, откинув складки плаща на плечи.
- Кто это? - воскликнул один из них. Окружающие прекратили петь и посмотрели на Макрона с неопределенным выражением любопытства. Остальные продолжали свои какофонические усилия, не обращая внимания на новоприбывшего.
