Оркестр [авторский сборник] | страница 14

День тёплый, солнечный. Я включил радиоприёмник. Передавали музыку, песни, читали стихи. Телефон молчал.

Мы лежали с Мишей на подоконнике, болтая ногами, перестукивались, зубы у обоих склеились ирисками.

Дом наш на углу, и на перекрёстке всегда стоит милиционер-регулировщик.

— Как ловко орудует своей палочкой, как жонглёр, — восхищённо заметил Миша.

— Это что! Вот мы пойдём с тобой на Красную площадь. Там возле храма Василия Блаженного стоит регулировщик на круглой подставке, так его со всей Москвы приезжают смотреть. Иностранные туристы его фотографируют, для кино снимают.

В это время пришёл сменщик регулировщика.

— Миш, — толкнул я локтем приятеля, — смотри, у милиционера на плече карабин. Почему?

Миша пожал плечами.

— Может, ловят какого-нибудь преступника?

И вдруг разом оборвалась на полуфразе песня, и из громкоговорителей на улицах, по радио в квартире зазвучал голос диктора: «Граждане Советского Союза! Через несколько минут будет передаваться важное правительственное сообщение. Слушайте все. Слушайте все…»

Мы с Мишкой вцепились в подоконник обеими руками… На улице всё замерло, всё остановилось, как в стоп-кадре.

Эти несколько минут показались вечностью.

Наконец раздался размеренный, суровый голос:

«Сегодня, в четыре часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну…»

Война… война…

«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Война… война…

Люди выходили из автобусов, переходили на другую сторону улицы, чтобы ехать обратно домой, велосипедисты и пешеходы с рюкзаками тоже поворачивали назад. Никто не бежал, не кричал. Все только словно ближе придвинулись друг к другу, говорили вполголоса.

Меня это сообщение ошеломило и взорвало злостью. Фашистская Германия напала на нас, значит, Гитлеру скоро каюк. Слово «капут» вошло в обиход позднее.

— Ну и зададим же мы фашистам, — кувыркался Мишка на диване. — Ну и зададим. Будет знать Гитлер, как совать своё свиное рыло в наш советский огород.

И я был того же мнения.

— Может быть, отложат нашу поездку? Поедем после победы, — высказал Миша предположение.

— Эх, не доросли мы с тобой малость. Мне даже в пионерлагерь ехать расхотелось, — признался я.

— Но ты же несколько часов назад жалел, что в последний раз едешь в пионерлагерь, — резонно заметил Миша.

— То было другое время — несколько часов назад. Мы копали грядки и не знали, что идёт война. Бомбили друг друга подушками, а фашисты сбрасывали бомбы на наши города.