С тех пор как я встретила его сегодня днем, он был крепок, как дуб, и неподвижен, как статуя. Теперь я понимаю, почему мне хотелось, чтобы он улыбнулся раньше, почему я ждала этого, затаив дыхание. Это немного очеловечило бы его, и я отчаянно и иррационально искала какую-то человеческую черту в его роботизированных чертах.
Но сейчас? Он кажется какой-то силой. Током. Тиранией, которая вот-вот сметет все на своем пути, прежде чем сменить полосу движения на что-то другое.
Будь моей женой.
Его слова, хотя и произнесенные спокойно, взрываются в моей голове, как фейерверки четвертого июля. Они такие громкие, что топят мои собственные мысли в паутине небытия. Они заперты где-то за пределами досягаемости, в этом крошечном черном ящике, который вызывает дрожь всякий раз, когда я думаю об этом.
Самая правильная реакция на его нелепое предложение — рассмеяться. Но у меня нет для этого чувства юмора. И я подозреваю, что ему не понравится, если я вдруг расхохочусь перед ним.
Он так серьезен, что это запечатлелось в его чертах, манерах и даже в том, как он говорит — как будто он никогда в жизни не улыбался.
Как будто улыбка была бы для него оскорбительной.
Он и люди снаружи ненормальны. Я вижу это и без того, чтобы узнать, кто они на самом деле. Это можно попробовать в воздухе. Он мгновенно сместился, как только они вошли в кадр.
С опасными людьми нужно обращаться осторожно, а не силой, потому что второй вариант только навредит мне.
— Быть твоей женой? — повторяю я тихим голосом, но в нем сквозит недоверие.
Русский незнакомец отпускает мои бедра, и я перемещаюсь на другую сторону машины, стараясь держаться как можно дальше.
Отсутствие его прикосновений — это как потеря тепла посреди ледяной бури. Но я скорее замерзну, чем буду сожжена им до смерти.
— Правильно. — Он сцепляет пальцы на коленях. Они длинные и ухоженные, и я не могу не смотреть на обручальное кольцо на его левой руке.
— Ты уже женат.
Его взгляд скользит к кольцу, как будто он забыл, что оно было там все это время. Его густые черные ресницы обрамляют глаза, пока он изучает его. У него странное выражение лица. Когда кто-то думает о своем супруге, он обычно либо смягчается от обожания, либо мрачнеет от печали или отчаяния.
Он не делает ни того, ни другого.
Его губы складываются в линию, что предполагает, что он хочет задушить кольцо и того, кто надел его на палец.
Прежде чем я успеваю прочесть его реакцию, его внимание скользит от руки ко мне, и эмоции, которые я видела в его стальных глазах, исчезают, как будто их никогда и не было.
