Мне хочется выбить его из привычных рамок. Сделать то же, что делает он.
Я меняю траекторию движения. Ребята-охранники напрягаются, но меня это не сильно волнует.
Холодов без шапки. На его волосы нападал снег. Он наблюдает за моими действиями с некоторой долей удивления.
Стягиваю вязаную варежку и трогаю его лоб ладонью.
– Не горячий, – озвучиваю вслух результат саоего исследования. – Температуры у тебя нет. Что же ты странный такой? Может, из психушки сбежал?
Кажется, с великим и ужасным хозяином мира давно так никто не смел обращаться. Ведь удивления на его лице значительно прибавилось. Так мы и стоим , пытаясь понять непостяжимое.
Очевидно, мы стали друг для друга откровением. Ведь не ждал же он, что у меня трусы намокнут от того, что ему делают минет? Он меня не привлекает абсолютно. Лишь вызывает желание научиться стрелять и податься в киллеры.
Подозреваю, что в отношении меня он испытывает схожие чувства. И может пойти у них на поводу.
Что Холодов сделал бы или сказал бы дальше, мне узнать сегодня не дано.
– Олеся! – зовет меня знакомый голос.
Обернувшись расплываюсь в улыбке:
– Лука!
– Увидел и гадаю, ты это или не ты, – продолжает говорить парень, не замечая напряжения, повисшего в воздухе, и недовольства, написанного всеми красками на лице Холодова.
Я же разглядываю его во все глаза. Он уже и не парень вовсе. Молодой мужчина. И выглядит старше своих девятнадцати. А еще я замечаю за его спиной крепких мужиков в костюмах. И он с охраной. Хотя чему тут удивляться? Явно его отец бережет своего наследника.
Отступаю от Холодова. Не хочу никакой двусмысленности. Понимаю, что Луке до этого всего дела нет. И тем не менее..
– Какой ты стал! – тяну восхищенно.
А в памяти долговязые подростки – он и сын, уплетающие приготовленные мною блинчики. С малиновым вареньем. Как давно это было. И недавно. В моем сыне уже нет ничего от того подростка. А в Луке – и подавно.
– Олесь, а Матвей? Вы переехали, что ли? Он на связь полгода как не выходит.
Да, полгода. Как раз тогда, когда наша жизнь с Матвеем так поменялась.
Потом Лука ловит один из фирменных взглядов Холодова и интересуется без суеты:
– Владислав Сергеевич, я помешал?
Вот как – они знакомы. Хотя о чем я... Наверняка, Холодов знаком и с отцом Луки, и с ним самим. Лука – друг Матвея. И пока они были помельче, мы много общались – тренировки, сборы, соревнования. На которых Матвея сопровождала я, а Луку – отец. Потом Валера хорошо поднялся, перебрался в Москву, но виделись по-прежнему часто. Парни всерьез занимались спортом.
