— Где он живет, инженер Оленев?
— У него маленькое именьице под Тулой. Было. В нем и жил. В Москве Оленев случался наездами, останавливался исключительно в «Лувре», но еще снимал где-то помещение под мастерскую. Где — не знаю. Сам он шутил, что место сие священно для каждого ученого человека. Шутки я не понял.
— А в последний свой приезд? Сейчас? В «Лувре» становиться ему было бы мудрено…
— Он говорил, что встретил знакомого на краю земли, там и приютили. Тоже шутил. Или просто не хотел говорить.
— А ваш адрес он дал — зачем?
— На край земли адресовать как-то неудобно.
— И много ль людей пришло по объявлению?
— Я обязан отвечать?
— Полагаю, обязаны.
— Чека?
— Московский уголовный сыск.
— Уголовный? Простите, не могу понять, что уголовного в том, чтобы переместить из Москвы на Марс письмо или посылочку. Впрочем, это отвлеченные суждения. Отвечаю: поскольку объявление опубликовано не было, не было и обратившихся по объявлению людей. Вы — первые.
— Хорошо. Тогда второй вопрос: а не по объявлению люди приходили? По поводу Оленева?
Гроцкий, не задумываясь, ответил:
— Приходили. Передали два пакета. По фунту каждый. Что было внутри — понятия не имею. Передал Оленеву вчера вечером.
— Значит, вы его видели — вчера вечером, — заключил Арехин.
— Разумеется, — согласился Гроцкий. — Он зашел, забрал пакеты, сказал, что у него остались кое-какие дела и ушел — за час до полуночи. Больше я его не видел.
— Отчего же вы уверены, что он далеко?
Гроцкий покачал головой.
— Я не уверен. Я только предполагаю.
— Вы считаете, что Оленев действительно мог переместиться на Марс?
— Не знаю. Аэропланы, газы, радио… Почему бы и не Марс? Удивительно, но мало ли удивительных событий происходит вокруг?
— Спорить не буду. Но скажите, каков он из себя Оленев?
— Обыкновенный… На полвершка выше вас, пожалуй. Худой. Блондин. Глаза голубые. В последний раз я видел его в офицерской форме, без погон.
— А особые приметы? То, что выделило бы его из толпы?
— Из сегодняшней толпы? — уточнил Гроцкий.
— Толпа всегда толпа.
— Здесь можно поспорить, но… Внешне — ничем, пожалуй. Разве что взгляд у него прежний. Взгляд уверенного, спокойного человека.
Арехин, записывающий в блокнот опрос Гроцкого, записал и эти слова. Потом блокнот закрыл, карандаш уложил в футляр, и все богатство спрятал во внутренний карман пальто, посмотрел внимательно на Гроцкого.
— Позвольте поблагодарить вас за содействие.
— Рад, если сумел помочь вам, хотя, право, но знаю, чем.
