Всю дорогу Джеймса Бакстида, лорда Палмсбери не отпускало ощущение надвигающейся катастрофы. Ни одно задание, ни одна миссия за всю его долгую дипломатическую карьеру не вызывали у него столь тяжелых предчувствий. Весь путь он пытался разобраться в причинах своего мерзкого состояния, но так и не преуспел.
В начале плавания он решил, что порученное ему дело ни при чем, и он попросту волнуется о дочери, оставленной на попечение тетки. Однако, по здравом размышлении понял, что дело не в дочери. Да, за всю ее девятнадцатилетнюю жизнь он впервые расстается с ней на такой долгий срок, однако осталась девочка не в разоренной войной Кленции, не в полудикой Лосской империи, а в родной Ритании, под присмотром любящей тетушки, которая пусть и не блещет высоким интеллектом, зато добра, заботлива и надежна.
Он, конечно, жалел, что ему так и не удалось дождаться дочери, однако все нюансы ее проживания оговорены, он не зря носился как проклятый, разрываясь между столицей и провинцией, между дворцом и Динтон-хаусом, между долгом государственным и отцовским. Все мелочи учтены, а с теми, что не учтены, Сели прекрасно справится сама, она девочка на диво самостоятельная.
В дочери гораздо больше было от него, чем от матери. Осознание этого наполняло его одновременно и гордостью, и горечью. Он по праву гордился, что его дочь может позаботиться не только о себе, но и о сотне-другой попавших под руку несчастных. Она в равной степени не терялась в гостиной за светской беседой и торгуясь на крошечном деревенском рынке, в седле на парковой дорожке и на лесной тропинке, на балу и у постели больного. Да, лорд Палмсбери гордился дочерью, однако глубоко в душе ему было горько, что она так мало взяла от матери. Огромные глаза, густая непокорная шевелюра да ещё, пожалуй, легкость с которой она заводила друзей, вот и все, чем эта деятельная энергичная девушка напоминала хрупкую, нежную Амелию. Среди ее друзей числились представители всех рас, возрастов и сословий. Нет, определенно, его девочка — это не тот человек, о котором нужно тревожиться.
Дорожные трудности тоже не были причиной тревоги, поселившейся в груди дипломата. Да собственно, и трудностей-то никаких не было. Дорога была утомительна, но не более. Из столицы в порт он успел добраться до дождей, которые так развозили весенние дороги, что зачастую всякое сообщение в Ритании прекращалось на недели. Даже море не преподнесло путешественнику никаких неприятностей. Ветер был попутным, погода ясной и корабль, поскрипывая мачтами, резво бежал к своей цели.
