— Что тебе снилось? — непривычный для Самаэля вопрос. Он впервые интересуется чем-то у девчонки.
Саша не в состоянии ответить. Горло болит, в него будто раскрошенное стекло сунули. Да и не знает она ответа. Вроде закрывает глаза, какой-то образ появляется, но тут же ускользает, не дав толком разобраться — что и как. Она понимает одно: это было полное безумие. Она была частью чего-то ужасного.
Мужчина заводит руки назад, желая расцепить скованные в замок пальцы смертной. Куприянова, протестуя, мотает головой.
— Не думай, что раз я спросил про сон, теперь мы стали с тобой большими друзьями, — кривится Самаэль, стискивая кисти Куприяновой. Та морщится от боли, но терпит, не желая лишаться тепла, исходящего от воина. — Объясни, что произошло, или отпусти, — сдается мужчина, давая девушке выбор.
Саша поднимает голову. Ангел закрывает спиной камин, и свет от огня не освещает лицо смертной. Но он все же умудряется рассмотреть в ее глазах то, чего никогда не хотел более видеть. Она снова умирает. Светлые глаза застилает пелена, еще немного — и она станет похожей на слепую старуху, мечтающую увидеть мир, но не имеющую такой возможности. Мужчина наклоняется вперед, приближая свое лицо к лицу девушки, опускает руки на ее обнаженные плечи, разделяя с ней этот непростой момент.
Куприянова не плачет, опасаясь узреть очередную гримасу отвращения на лице воина. Вместо этого она сама подается вверх и, на самое короткое мгновение коснувшись ресницами щеки Самаэля, утыкается носом в его шею. Он все еще пахнет свежестью, немного прогоревшей древесиной и чем-то таким необычайно человеческим, что заставляет Сашу забыть о его принадлежности к сверхъестественным созданиям.
Девушка расцепляет руки, обвитые вокруг талии мужчины и закидывает на его шею, прижимаясь ближе к крепкому телу. Со стороны это выглядит слишком откровенным, интимным, влекущим за собой нечто большее, но оба об этом и не думают.
— Это было страшно, — шепчет Саша, не ожидая никакой реакции, просто делясь чувствами. — Это было страшно, — повторяет она, закрывая глаза, чтобы ни одна слезинка не попала на кожу мужчины. — Не оставляй меня, — добавляет она отчаянно, но так же тихо, ощущая, наконец, ладони на своей открытой спине.
Самаэль молчит. Он не станет ничего обещать. Он уже говорил ей, что не оставит, значит, не оставит. Ангелы не нарушают своего слова.
***
Я не сплю до утра и, когда Дворецкий приходит с очередным приготовленным для меня одеянием в руках, сижу в облюбованном кресле Самаэля, завернутая в шелковое покрывало по самое горло. Создание некроманта смотрит на меня чуть удивленно, будто не ждал лицезреть мою особу столь рано, но, чуть подняв глаза, замечает воина — и тут же выражение его лица становится полностью бесстрастным.
