Штирлиц (Мадрид, октябрь сорок шестого)
— Почему вы решили, что я должен перейти к делу, дорогой Брунн? — удивился Кемп. — К какому? Подвез человека — это здесь принято; угостил соотечественника...
— Что не принято...
— Мой отец — ганзеец, мы особые немцы, у нас в Гамбурге это в порядке вещей.
— Да? Ну, как хотите. Я хотел облегчить вам задачу.
— Какую?! О чем вы?!
Штирлиц принялся за следующую рыбу, подвинул свой стакан Кемпу, посмотрев при этом на бутылку; вина оставалось на донышке; цвет его был действительно черно-красным, траурным.
— Хотите еще? — спросил Кемп.
— Хочу.
— У вас хорошая печень.
— Видимо, поскольку я вообще не знаю, что это такое.
— А я раньше ежегодно ездил в Карлсбад. Все-таки это самый великий курорт в мире. Нет, нет, во мне не говорит тупое национальное чванство — раз немецкий курорт, значит, самый хороший... Я фиксирую данность. В детстве я переболел желтухой, врачи пугали родителей, что останусь полуинвалидом, всю жизнь диета, ничего жареного, одни овощи, в лучшем случае вареная курица, а после Карлсбада я ем, что хочу, даже сало.
Штирлиц кивнул на последнюю рыбину:
— Хотите?
Кемп рассмеялся:
— Знаете, боюсь, что да! Вы так прекрасно едите, так вкусно это делаете, что я, пожалуй, не удержусь. А вы сыты?
— Черт его знает... Если угостите еще одной бутылкой, пожалуй, не отказался бы от мяса, вы говорили, здесь мясо тоже отменное, нет?
— Неужели сможете одолеть и мясо?
— Только с вином.
— Плохо не будет?
— Хуже, чем есть, не бывает.
— Хотите завтра утром прийти к нам на фирму?
— Обязательно приду. Спасибо.
— Не обольщайтесь по поводу заработка. Более чем на две тысячи поначалу не рассчитывайте.
— Сколько?! Две тысячи?! Так это же целое состояние! Я имею пятьсот песет и то пока еще не умер с голода. Две тысячи... Если вы поможете мне получить такую работу, буду вашим рабом до конца дней моих.
— Думаю, смогу. Вы сказали, что работали в разведке... У кого именно?
— А вы?
— Я же говорил вам, — поморщился Кемп. — Я понимаю, вы вправе быть подозрительным, но мы с вами в Испании, слава богу, здесь с пониманием относятся к тем, кто выполнял свой долг перед рейхом... Я должен представить вас шефам... Директор фирмы Эрл Джекобс, славный человек, совсем еще молодой, любит немцев за умение работать, ненавидит тех, кто был с Гитлером... Я должен придумать для вас какую-то историю... Только поэтому я вас и расспрашиваю... Помогите же мне...
— Во-первых, каждый, кто выполнял свои долг перед рейхом, был с Гитлером. Во-вторых, я не очень-то люблю врать. Да, я служил в разведке, да, я, доктор Брунн, выполнял свой долг, какую тут придумаешь историю?
