Вскоре каструмы узнают правду. Вскоре ересь выйдет на свет, начнется война. Война не хуже Ведьминых войн, если он не ошибался. Скоро… но не сейчас…
Он устроил свой кабинет в западном крыле, они с Кефаном уже две недели принимали новых захваченных тенями в Дюнлоке, учили их управлять силами, находить равновесие с душами в них. Порой они применяли методы Эвандера, чтобы подавлять ради безопасности человека. Но Террин надеялся, что со временем все они научатся жить в гармонии. Успех зависел от каждого человека и тени.
Когда они не были заняты обучением, они сочиняли письма для членов каструмов в Голии, для дальних застав. Кефан верил, что были те, кто присоединится к королю, если до них дойдет верное слово в правильный момент. Ересь закипала в рядах Ордена дольше, чем думал Террин. Это тревожило, но в этот миг эта мысль обнадеживала.
Террин оторвал взгляд от письма, которое сочинял, и увидел юного гонца на пороге.
— Да, Биллин? — спросил он, отложив перо. Краем глаза он заметил, как Нисирди поднял голову с бархатного дивана. Это была просто проекция его разума, но Террин привык видеть своего дракона в комнате рядом с ним, даже когда он не использовал его силы.
Юноша не был захвачен тенью, но нервно взглянул в ту часть комнаты, словно ощущал потустороннее присутствие. Он нервно кусал щеку изнутри, быстро сказал:
— Прошу прощения, венатор, но… из конюшни сообщили. Венатрикс ди Фероса прибыла, ищет своего коня. Вы говорили, что вам нужно сообщить, если…
Террин уже был на ногах.
— Спасибо, Биллин, — сказал он, поспешил к двери, оставив на столе письмо и документы. Нисирди полетел за ним, тихий, но всегда рядом.
Его сердце билось с болью. Террин поспешил по лестнице вниз. Он возразил, когда Холлис предложила забрать Айлет на заставу Милисендис. Он хотел забрать ее в Дюнлок, приглядывать за ней и Герардом. Но Холлис была права — Айлет лучше оправилась бы в знакомом окружении. Роскошь замка добавила бы ей стресса. И Холлис осталась в Милисендисе с Айлет.
Террин часто приезжал туда. За последние две недели он побывал там три раза, провел те дни и ночи рядом с Айлет, пока она спала или бредила. Он не знал, замечала ли она его, хотя порой казалось, что она слышала его голос. Он надеялся, что утешал ее этим.
Каждый раз, когда он уезжал, он думал взять с собой Честибора, зная, что Айлет захотела бы вернуть коня. Но он понимал — так она уедет. Когда она придет в себя, она встанет с кровати, соберет вещи, заберется на коня и уедет. И он больше ее не увидит.
