И вот я подумал, давай-ка откроемся и расчистим строку — протянем обычную такую веревку для белья, развесим на ней эмоции: юмор, счастье, — и чтобы не замусоривались. Простую легкую строку, линию, и чтобы на ней все это повисло — и смех, и трагедия, и автобус, проехавший на красный свет. Всё.
Это способность говорить что-то глубокое ясно. А они все делали шиворот-навыворот. Ведь что они говорили? Я не знаю, что они говорили. Очень обламывало. И я постарался — звучит очень праведно, но я постарался раскрыть то, что в игре было, по-моему, не так. И мне очень помогли — Дж. Д. Сэлинджер и вот эти люди, что сегодня вечером сидят здесь за столом.
Ладно, на этом все.
Даглас Хауард. Интервью: Чарльз Буковски (1975)
«Interview: Charles Bukowski», Douglas Howard, Grapevine (Fayetteville, Arkansas), Vol. 6, No. 19, January 29, 1975, pp. 1, 4–5.
Наверное, вам в интервью задают много типичных вопросов и отвечать на них несколько утомляет.
Да пожалуйста.
В «Юге без Севера» у вас есть два типа рассказов. Одни — придуманные, другие — автобиографические.
Это правда. Я уже не помню «Юг без Севера», но, по сути, так можно сказать обо всех моих рассказах. Есть такие, где то и другое перемешивается; получается три типа — есть еще и те, в которых воображение мешается с реальностью, половина на половину.
А можете сказать, какой рассказ в «Юге без Севера» самый типичный?
Нет. Не поглядев в книжку, не могу. (Берет экземпляр «Юга без Севера».) Так, посмотрим; в данном случае, пожалуй, у нас только два типа. В общем, вы правы — либо одни, либо другие. Никакой смеси нет. Большинство — скорее выдумки, а не автобиография.
«В рай дороги нет» — история про миниатюрных людей, вы помните, откуда она взялась?
Нет. Ох да, помню, потому что мне колонку писать надо было. То есть не надо, но я писал каждую неделю во «Фри пресс», и вот-вот срок сдачи, а у меня ни малейшего понятия, что писать. Поэтому я сел и начал печатать — и вот что получилось. Это было ну вроде, можно сказать, — если можно так выразиться, — смеху ради. Но, кажется, все получилось. Я просто что-то написал. Вообще ничего в голове не было.
А «Маджа Туруп»?
А, это из газеты. Я прочел, как одна женщина много ездила, нашла где-то дикаря и привезла с собой. Я прочел вырезку, а остальное само сложилось. Поэтому в нем реальность мешается с выдумкой. Многим рассказ не понравился. Расстроил их.
В нем чувствуется ужас.
Я как-то написал рассказ о маленькой девочке на роликах, которую насилуют. Ну, он печатался во «Фри пресс», и редактор предварил его длинным уведомлением: «У Буковски есть дочь; он любит свою дочь; если увидите Буковски с дочерью, сразу поймете, что он хороший человек». Перед публикацией ему все это пришлось говорить. Он испугался рассказа. Я же пытаюсь влезть в разум того, кто на такое способен, и вычислить его точку зрения. Я пишу рассказы об убийцах, насильниках, про таких вот типов. Это не значит, что я насильник или убийца. А люди, видимо, этого не понимают. И это не значит, будто я за убийство или насилие, — мне просто нравится исследовать, о чем думает такой человек, а ему ведь, может, нравится горячее какао или там комикс поглядеть. Меня это довольно-таки завораживает, понимаете, — исследовать такое.
