с кровавой обложкой, а он, сидя в своем «роллс-ройсе» с красным номером
[43], припаркованном у кладбища Пер-Лашез, смеха ради сам себе подписал смертный приговор.
Результатом стала ниже публикуемая подборка. Опубликованная еще при жизни «умершего», вещица, мрачный характер которой в то время, естественно, шокировал, вызвала у Жака Дютрона[44] (друга) следующую реакцию: «Ух ты! Вот он, бедолага, что выдумал, но ведь все случится совсем не так. Будет облом. Гензбур загнется в каком-нибудь сортире, на задворках какой-нибудь порнокиношки в районе Барбес[45]. Зрелище окажется жалким. Это совсем как одна знаменитая актриса, не важно, как ее звали, надела свое самое красивое платье, в котором она играла свою самую красивую роль, наглоталась какой-то гадости, целую кучу барбитала, и легла на кровать: свечи, классическая музыка, все супер... В общем, колоссальная мизансцена. И что же она сделала первым делом? Обкакалась. А затем облевалась. Заблевала все. Вот так она и умерла. Все было в дерьме и в блевотине. Вот так. Облом. А какой женщиной она была! Таинственной, возвышенной и т. д. Все опорожнилось: огромная лужа дерьма и блевотины. Вот такая чернуха... Вперед, червяки, вперед».
Очередь дойдет до каждого.
С. ГЕНЗБУР: Итак, я умер. Я подвожу итог.
БАЙОН: Тем самым оцениваешь некие достоинства...
С. ГЕНЗБУР: Говорящему мертвецу остается лишь подвести итог... Так или иначе, я сейчас рядом со своей собакой, которую когда-то потерял. А теперь вновь обрел. Она умерла от цирроза.
БАЙОН: Осмос?
С. ГЕНЗБУР: М-да, да, правильно. (Тихо шипит розовое шампанское.)
БАЙОН: Когда это произошло?
С. ГЕНЗБУР: Не так давно. Сердце подвело. Нет, скорее от передозняка... но свинцового.
БАЙОН: Свинцовый «Сид Вишес»[46]...
С. ГЕНЗБУР: М-да. Эдакий факел.
БАЙОН: И кто же тебя «подпалил»?
С. ГЕНЗБУР: Я бы сказал... «потушил». Пока есть девчонки, все на мази.
БАЙОН: А где были девчонки? Под тобой? Над тобой?
С. ГЕНЗБУР: Под. Чтобы я их плющил. Подо мной, подо мной. Я был как десантник, что прыгает с парашютом. И прыгал я на девчонок.
БАЙОН: Итак, это случилось в каком году?
С. ГЕНЗБУР: В восемьдесят... нет, в девяностом.
БАЙОН: Как это произошло?
С. ГЕНЗБУР: Это произошло в октябре. В один из холодных дней. Холодных ночей. Ночью будет лучше, да? В канаве.
БАЙОН: Как Нерваль[47]... А что ты в тот момент делал?
С. ГЕНЗБУР: Клеил одну.
БАЙОН: Клеил?
С. ГЕНЗБУР: Я не очень хорошо помню — ощущение было ошеломляющее, — случилось ли это после сердечного удара или в результате свинцовой овердозы. Вспышка. А потом я вдруг страшно ослаб.
