БАЙОН: Даже про насилие? С животными?
С. ГЕНЗБУР: У меня есть фильм про девчонку с собакой, но он ужасный: девчонка делает псу минет. Такое фуфло! Совершенная чушь. Потому что чувствуется, что девчонка отрабатывает, что ей скучно, — нет, это ужасно. А вот та, из Гонконга, пусть кобель ее и царапал когтями, но это все-таки ее цепляло.
Веселье
С. ГЕНЗБУР: Для меня совершенно недопустимо, когда девчонки веселятся. Это я просто ненавижу. Потому что теперь во всех фильмах, как теперь говорится, категории X, они веселятся; на это я говорю свое категорическое «нет». В ебле я не допускаю — даже на уровне юмора — никакого веселья. Для меня это действо гипер-серьезное, даже трагическое. И не следует размениваться на смехуечки. Смех я воспринимаю как совершенный облом, да, и немедленную отмену. Отвал. Отпад.
Ну вот, я, по-моему, обо всем рассказал. Надо бы, надо все же пройтись по всем гаджетам, всем приспособлениям, всем штуковинам, но мы как-то быстро отстрелялись. А надо бы не быстро, а постепенно. Next.
БАЙОН: Самая экстравагантная сексуальная сцена, в которой ты участвовал?
С. ГЕНЗБУР: Думаю, это когда меня отпердолили...
БАЙОН: Нет, это не экстравагантность...
С. ГЕНЗБУР: Что?! Думаешь, шуточки?! Нет!
БАЙОН: Нет. В смысле самая абсурдная. Бурлескная или совершенно обломная, какая-нибудь групповуха...
Брутальность
С. ГЕНЗБУР: Как-то раз я дал надраить двум парням одну девку, а потом прошелся по ней сам. Я до сих пор об этом вспоминаю. А потом мне стало противно. Это значит, у меня еще осталось немного чистоты в сердце, в душе. Она не хотела, а я сказал: «Давай, давай!», а потом: «Сука!» — и едва удержался, чтобы не отвесить ей пару затрещин. В конце я почувствовал такое отвращение... и даже хуже того, я был уязвлен.
БАЙОН: Вот как? И в каком возрасте?
С. ГЕНЗБУР: Какая же она была все-таки дрянь, эта девка! Мне было, наверное, лет двадцать пять. Да, ужасно. Парень даже умер.
БАЙОН: Один из двух парней?
С. ГЕНЗБУР: Это была его подружка. Он умер. Красивый был парень. Они оба были красавчики. А вслед за ними девку подначил и я: «Да будет тебе ломаться!» А потом мне стало противно: после этого мне показалось... невообразимым, что могут происходить такие... Тебя такие девки не смущают?
БАЙОН: Нет. А самая брутальная женщина, которую ты знал?
С. ГЕНЗБУР: Ну, бля, дает! Брутальный — это ведь я! Это я приобщал к брутальности. Брутальных женщин не бывает. По крайней мере, физиономию они мне никогда не били.
