. Вот какая у меня была установка. А я был неудержимым ловеласом, и в Сите интернасьональ дез ар, в 1967 году, все было шито белыми нитками, поскольку к тому времени я уже был Гензбуром — но еще не забурился, — а во мне еще как бурлило...
БАЙОН: Неужели в пятьдесят седьмом?
С. ГЕНЗБУР: В шестьдесят седьмом. Итак, иногда девицы лежали у меня под дверью штабелями — зрелище жалкое и противное, — ожидая, когда я их отмудохаю, и я говорил: «Следующая...» Я говорил «Next»[124] и снова сглатывал слюну. А потом говорил себе: «Вот в эту я и спущу». Вот такой у меня был прикол. Поэтому я и говорю: мы не «Калашниковы». Хотя нет: однажды я кинул семь палок подряд, но сам не знаю, как это получилось... Я был...
БАЙОН: Тебе было больно потом?
С. ГЕНЗБУР: Я был мальчишкой, да, было неприятно. Ну, и девчонке тоже было больно: слизистая была совсем сухая; приходилось смачивать слюной и т. д.
Имена
БАЙОН: Вот что я хотел от тебя услышать еще раз: «Чем более dirty, тем лучше». Можно подробнее?
С. ГЕНЗБУР: Это определенный подход к сублимации. Как подход Фрэнсиса Бэкона[125]. То есть животное начало плюс эстетизм. Здесь происходит борьба с эстетизмом. Потому что щуп — мерзок. А щель еще омерзительнее. А дырочка в попке — нет, здесь все ясно.
БАЙОН: «Морщинисто, сумрачно щель лиловеет...»[126]
С. ГЕНЗБУР: Юноша, похоже, не на шутку начитан.
БАЙОН: Если говорить о сальностях, какая...
С. ГЕНЗБУР: А еще есть фраза Малларме...
БАЙОН: «Как бледно-розовый подводный перламутр»[127].
С. ГЕНЗБУР: Фу, долой! «Обуреваемая бесом негритянка».
БАЙОН: А это откуда?
С. ГЕНЗБУР: Ну, как. Это «Обуреваемая бесом негритянка».
БАЙОН: Да нет, я про другую строчку... «И приближает зев причудливого рта».
С. ГЕНЗБУР: Какая жуть!
БАЙОН: Возвращаясь к сальностям и к низкому жанру, какие части или какая часть у тебя самая чувственная?
Язык и ухо
С. ГЕНЗБУР: У женщин — я знаю: это межножье, но не в центре — там полость, нет, промежность, пах...
БАЙОН: Ты хочешь сказать, нежная часть ляжки?
С. ГЕНЗБУР: Да, именно так. Хотя, нет. Термин некрасивый. «Ляжка»! Фу! «Ляжка» звучит скверно... Нет, это верхняя часть ноги, часть, освобожденная от подвязок... А моя нежная часть — это яички.
БАЙОН: Так.
С. ГЕНЗБУР: И язык. Который говорит — ну, не на жаргоне, а... ну, не знаю, на всех языках. А еще дырочка в попке; так называемый розовый лепесток. Розовый лепесток — это правильно, потому что непонятно, идет ли речь о мужчине или о женщине. Это неплохо...
