БАЙОН: В какой период?
С. ГЕНЗБУР: Период Великой депрессии. Всеобщей депрессии! (Смех.)
БАЙОН: В каком месяце?
С. ГЕНЗБУР: Осенью. Я обожал осень.
БАЙОН: Как ты был одет?
С. ГЕНЗБУР: Я был в белом костюме. Без галстука. Белые брюки, белая рубашка. И белые носки.
БАЙОН: Однажды в каком-то фильме ты играл в белом костюме. Тебе надо было перейти лужу, и ты в нее шлепнулся плашмя...
С. ГЕНЗБУР: Ах да. Помню.
БАЙОН: Так ты, наверное, тогда репетировал свое самоубийство?
С. ГЕНЗБУР: Точно... Черт возьми, ну разумеется! (Презрительная гримаса.) О нет. Это — нет! Фи! Это уже слишком! (Смех.)
БАЙОН: В котором часу это случилось?
С. ГЕНЗБУР: В час пик... по алкогольной шкале. Смерть, как и любовь: всегда с шампанским.
БАЙОН: Или с абсентом. Ты мог бы доставать контрабандный абсент из Испании...
С. ГЕНЗБУР: Я пробовал... Но мне не удавалось.
БАЙОН: Но на этот раз, в виде исключения, неужели к тебе хотя бы мельком не прилетала «зеленая фея»?
С. ГЕНЗБУР: Нет. Даже на пять минут... «Bullshot»[97]: половина бурбона, половина водки. И пуля из золота. Нет, из платины!
БАЙОН: Как Потоцкий[98]?
С. ГЕНЗБУР: Ах да. Это уже было... Черт! Это уже было! Да, но я... но у меня была пуля «дум-дум»! Я отметился на славу. Я загадил апартаменты. Все их хоромы.
БАЙОН: Ты замарал лепнину на потолке?
С. ГЕНЗБУР: Я замарал потолки, ковры, сатиновую постель и даже весь будуар.
* * *
БАЙОН: А в этот момент в апартаментах, наверное, была какая-нибудь горничная?
С. ГЕНЗБУР: Нет, не горничная. Пять девчонок...
БАЙОН: Мм-м-м...
С. ГЕНЗБУР: Черт! Я ошибся... (Смех.) Я совсем забыл. Ну конечно же это были мальчишки!
БАЙОН: Ах вот как?
С. ГЕНЗБУР: А перед самим актом я, как Сарданапал[99], их всех поубивал.
БАЙОН: Это были эфебы или уже зрелые мужи?
С. ГЕНЗБУР: Ты спрашиваешь, чтобы поставить меня перед выбором: ебать или быть выебанным? (Смех.)
БАЙОН: Нет, нет, нет. Только чтобы выяснить, есть ли небольшая толика педерастии...
С. ГЕНЗБУР: Мм-м-м-м... Отроки... Гладко выбритые. Начисто. Надушенные. В нужных местах.
БАЙОН: Итак, их было пять?
С. ГЕНЗБУР: Нет... девять. Так интереснее. Девять.
БАЙОН: Почему девять?
С. ГЕНЗБУР: Потому что девятка... напоминает мужские гениталии. И шестерка тоже, но когда все как надо... Кстати, если я положусь на свою слабеющую память, как написано в «Соколове», мои любимые цифры — 3, 6 и 9. 3 — это попка... 6 — это эрекция. А 9 — это...
БАЙОН: Упадок. Вольно!
С. ГЕНЗБУР: И отлить.
БАЙОН: Вольно, смирно!
С. ГЕНЗБУР: Начальник, задание выполнено.
