БАЙОН: Из гипса?
С. ГЕНЗБУР: Нет! Из синтетического эластомера. То есть из латекса. Чтобы те, которые меня любили до, продолжали меня любить и после.
БАЙОН: А как ты вообще можешь говорить, если ты мертв?
С. ГЕНЗБУР: Говорю не я. Это моя собака. Может показаться, что она чревовещательница, но говорит именно она. Голосом своего хозяина.
БАЙОН: А она и петь может?
С. ГЕНЗБУР: Как и я. Она произносит «Гав, гав». Цедит сквозь... клыки.
БАЙОН: А призрак у тебя есть? Фантом?
С. ГЕНЗБУР: Нет, у меня одни фантазмы: трахать мертвых. Или дать трахнуть мою собаку и собрать немного «сливок»... Нет. Призрак? На что он мне сдался?
БАЙОН: Еще немного поерничать?
С. ГЕНЗБУР: О, это да! Это здорово.
БАЙОН: А твой призрак спел бы «Марсельезу»?
С. ГЕНЗБУР: Спел бы, а потом показал бы всем средний палец.
БАЙОН: А тебе понравилось бы жить и, следовательно, умереть в другую эпоху?
С. ГЕНЗБУР: М-да, в 2028-м. Мне было бы сто лет. Хотя, нет. Я бы хотел пережить движение дада[61]. Думаю, в дадаистской эстетике я бы достиг успеха, в живописи и в поэзии. Это было сплошное высмеивание и абсолютный цинизм.
БАЙОН: По поводу отсылок: можно ли считать, что одним из тех, кто оказал на тебя влияние, был Верлен[62]?
С. ГЕНЗБУР: Верлен? Зануда. Не знаю и знать не хочу Верлена. Из этой парочки я знаю только Рембо[63]. Верлен все время ноет. А я не ною. Я ору.
БАЙОН: Я имел в виду такие вещи, как «Она играла со своей киской»[64]...
С. ГЕНЗБУР: Да нет же... (С досадой.) Нет. Рембо, Пикабиа[65], Гюисманс[66].
БАЙОН: Когда ты говоришь о дада, сразу вспоминаются Риго[67], Ваше[68], Краван[69], одни самоубийцы.
С. ГЕНЗБУР: Я тоже о них подумал.
БАЙОН: Успех, не означал ли он для дадаистов успешное самоубийство?
С. ГЕНЗБУР: Да, но это чисто эстетическая установка. Так же как любая политическая идея может быть лишь эстетической идеей и не нуждается в том, чтобы ее выверяли, как идею математическую.
БАЙОН: ???
С. ГЕНЗБУР: Кстати, не исключено, что в тот момент, когда вылетела пуля, моя рука поднялась. Я не хотел, чтобы мой череп был поврежден.
БАЙОН: Значит, она отскочила?
С. ГЕНЗБУР: Пуля не отскакивает. Она может срикошетить.
БАЙОН: Законченный пурист. А распятие, о котором ты пел в «Ecce Homo»? Кстати, довольно смелый ход — рифмовать «Гензбур» с «Голгофой»... (Смех.) Без Понтия Пилата[70] дело обойтись не могло? Может, это он в тебя стрелял?
С. ГЕНЗБУР: Это было убийство высшего пилотажа.
БАЙОН: Или пилатируемое самоубийство.
С. ГЕНЗБУР: Если бы Христос умер на электрическом стуле, все христиане носили бы вокруг шеи маленькие золотые стульчики. Лично я предпочел бы стул. Так меня бы не путали с тем, другим, с моим дальним сородичем. А центурион что, смочил ему губы уксусом? Я бы предпочел розовое шампанское. И гвозди мои должны быть из платины, и крест из эбенового дерева. А венец от Картье
