Ежедневно, со слов Н. Богоявленского, шейх ‘Абд ал-Вахаб и сам заходил к нему; случалось — и «и по два раза на день… чтобы справиться, все ли в порядке». «Экстраординарное, — как его называет русский ученый, — гостеприимство» шейха ‘Абд ал-Вахаба, оказанное ему, первому русскому человеку, прожившему на Бахрейне какое-то время, несмотря на явное противодействие тому англичан, «почти хозяев на острове», он склонен был рассматривать как проявление того обаяния и престижа, которым Государство Российское начинало пользоваться в Персидском заливе (29).
Коллежский асессор Николай Васильевич Богоявленский, сообщал министру иностранных дел графу Владимиру Николаевичу Ламздорфу (1844–1907) русский посланник в Персии Петр Михайлович Власов (1850–1904), посетил Мохаммеру (Мухаммару), Кувейт, Бахрейн и Маскат. Прожив в каждом из этих мест какое-то время, он «имел чуть ли не ежедневно свидания с шейхами и султанами оных. Со стороны всех их, равно как и лиц, им подчиненных, он встречал самый радушный прием, самое широкое гостеприимство и самые искренние симпатии к России». Н. Богоявленский уведомляет, что «обаяние русского имени на всем Аравийском побережье залива Персидского очень высоко», и что арабские шейхи желают «чаще видеть у себя русских». Высказываются в том плане, что «появление в их водах русских кораблей» дает им «надежды на то, что они не совсем еще забыты и покинуты на произвол англичан» (30).
Из документов АВПРИ следует, что Николай Васильевич Богоявленский собрал первую в Российской империи «коллекцию… зоологических материалов из Персидского залива» (31).
Делясь впечатлениями о Манаме, Н. Богоявленский писал, что городок этот, каким он его видел, был «довольно невелик», с «узкими и кривыми улочками». Почти половина населения проживала в окрестностях, в жилищах, сплетенных из пальмовых листьев. Народа всякого жительствовало на острове много: арабы и персы, белуджи и индусы. Объяснением том — жемчужный промысел. Коренное население «отличалось способностями к торговле». Подметил русский ученый и такую «национальную черту бахрейнцев, как присущее им обостренное чувство собственного достоинства» (32). Обратил внимание на веселые игры детишек на улицах. Уши у девочек были «истыканы дырочками», со вставленными в них кольцами («в каждом ухе до восьми штук»). Носили девочки кольца и в ноздрях, «с вдетыми в них жемчужинами…» (33).
Рассказывая о главном богатстве Бахрейна, жемчуге, Н. Богоявленский отмечал, что «ценился он еще в далекой древности»; что у купцов халдейских и финикийских, которые вели «обширную торговлю» с Индией, Аравией и странами Средиземноморья, одним из самых востребованных товаров был жемчуг. На Бахрейне во время сезона «жемчужной охоты» оставались только «женщины, дети и кули, то есть грузчики-носильщики тяжестей». Число ловцов на паруснике варьировалось «от восьми до 40 человек» в зависимости от величины судна.
