А я – не в тюрьме, чтобы носа из дома не высовывать…
Расслабившись, я повернулась к стойке спиной, вольготно облокотившись, и принялась насмешливо рассматривать танцующих.
Коровушки! Пляшущие коровушки! Особенно на каблучищах и платформах.
Да, на мне тоже были каблуки, но я и на каблуках не стала бы вот так сутулиться и размахивать руками, чтобы сохранить равновесие. Ещё на мне были укороченные брючки и кофта лавандового цвета – нарочито скромненькая, с рукавами-фонариками, но с глубоким вырезом, напрочь отбивающими всякую скромность, стоило повести плечами.
– Василиса! – Царёв опять притащился и схватил меня за руку. – Пошли танцевать! Чего сидишь, как старушка?
Старушка!.. Я хмыкнула и сползла с высокого стула. А почему бы и не потанцевать? Покажу, как это делается, а потом – домой. Здесь скучно. И Кош Невмертич точно не придет. Потому что он сидит дома, караулит свои драгоценные яйца… как старушка! Нет, как старикан!..
Я оттолкнула Царёва и пошла прямиком в толпу, чувствуя, как за плечами разворачиваются крылья. Нет, не настоящие. Просто хотелось движения, свободы, хотелось выплеснуть злость в танце.
Ворвавшись в самую середину, я сразу задала тон. Тело слушалось, как заколдованное – каждый мускул запел в предвкушении. А мне самой казалось, что даже косточки стали гибкими – я танцевала и не чувствовала ни малейшего напряжения.
– Васька! Жжёшь! – заорал Царёв и выскочил ко мне в пару, но долго не продержался.
Его оттеснили, и против меня встал незнакомый парень – с новомодной бородкой, как у попика, и в мешковатых штанах. Он двигался неплохо, и я это оценила.
– Расступитесь, курицы! – крикнула я и завертелась волчком.
Народ расступился, давая нам место. Царёв и Козлов скакали в первом ряду и орали, указывая на меня:
– Она с нами! Она из нашего института!
Парень с бородкой решил показать класс и сделал стойку на одной руке.
А, вызов?.. Чудесно! – и я крутанула стрекосат прямо на каблуках.
Это было странно – в любое другое время я не стала бы делать этого в такой опасной обуви и без предварительной разминки, но сейчас только рассмеялась, удачно приземлившись.
Толпа восторженно заревела, а парень с бородкой открыл рот от удивления.
– Что вытаращился? – крикнула я ему. – Так можешь?
Музыка гремела всё громче – была уже оглушительной, каждым тактом пробивая меня до мозгов. Лица виделись расплывчатыми пятнами, но в теле была необыкновенная легкость. Мне стало весело, и я опять засмеялась. Нет, отличное место! Зря я обругала «Небеса»!
