Прикрываю глаза, пытаясь выровнять горячее нервное дыхание. Вдох — выдох, вдох — выдох. Так, хорошо. Немного помогает. Надо успокоиться, привести себя в порядок и ехать домой. Дальше тусовка точно не станет лучше, а другие варианты просто не стоят потраченного времени.
Продолжаю стоять с опущенными веками, когда чувствую стороннее присутствие. Тяжелая рука ложится на мою талию, привлекая к себе. Эй, нет, Волков. Не прокатит. Я же сказала, хорошего помаленьку. Побаловались и хватит.
Резко разворачиваюсь, собираясь в предельно доступной форме и со всем своим богатым словарным запасом русского языка объяснить, что продолжения банкета не будет, но готовые вырваться колкости так и застревают в глотке.
Нет. Это не Волков…
Волкова
Вот мне только этого утырка и не хватало для полного счастья.
— Последние мозги растерял? — взбешенно отпихиваю от себя Альберта. — Или виниры не жалко?
Лощеная сушеная вобла, а своей худобой и ростом он реально ее напоминает, ехидно скалится, красуясь липовой белоснежной улыбкой. Про виниры, если что, это не шутила.
— Не буянь. Ты ведь умеешь быть покладистой. Я видел.
— Что ты видел, озабоченный придурок?
— Ваши страстные поцелуи с…. кто он тебе там? Женишок? Позволишь поздравить с помолвкой? — опять лезет. Да когда ж ты импотентом-то станешь, неугомонная скотина?
Меня всегда поражало отсутствие хоть каких-то извилин в его черепной коробке и то как даже без них он умудряется вот уже который месяц пудрить мозги моей матери. Впрочем, наверное, здесь дело не в его умении, а в ее нежелании принимать действительность. Куда удобнее делать вид, что все хорошо, чем снова остаться одной.
— У тебя фетиш не только на спящих передергивать, но и подглядывать за другими? — пресекаю попытки снова коснуться меня. Переживу без такой радости. И так хочется в кипятке теперь вывариться, чтоб отмыться от его зловония.
— Всего лишь оказался в нужном месте. В нужное время.
— Это так теперь называется? Огорчу, у врачей для этого целый диагноз есть.
— А ты не изменяешь себе. Все такая же дерзкая. Это мне в тебе и нравится. Это заводит.
Фу. Фу, фу и десятки раз сверху многократное фу. Никогда еще и никто не вызывал у меня такого отторжения, как этот тип. Двуличная склизкая жаба, которую мамины «подружки» мнят порядочным джентльменом. А этот самый порядочный джентльмен в это самое время шпилит их несовершеннолетних дочерей в подсобках. После чего возвращается с улыбкой к гостям и сыпет направо и налево комплиментами.
