Камень ударился в заднюю дверцу. Другой выбил заднее стекло, хотя осколки меня не задели. Люди не любили Треганнета.
Я слыхал, что корнуолльские шахтёры — самые лучшие и самые суеверные в мире: слишком много поколений под землёй — и земля нашёптывала им. Такая же беда и с рыбаками. Имелось или нет чудовище возле замка Треганнета, все крестьяне считали, что да.
Мы поднялись до уровня ветра и выбрались из тумана. Я был почти потрясён, увидав сколько света там было, ибо думал, что солнце никогда не сияло здесь. На холме высилась серая каменная крепость, на ней имелась зубчатая башенка с маленькими окошками в толстых стенах. Несмотря на всё освещение, это место напомнило мне подержанный гроб.
— Постойте! — окликнул я Треганнета. — Я хочу взглянуть отсюда. Если это странное дело происходило тут, кто бы это ни делал, оставил следы. Моноцерос выбирался из замка и проходил по холмам или местные жители проходили по холмам к замку. Как во Франции, лётчики обнаруживали батареи, потому что некоторые тупые артиллеристы срезали путь через луг.
Треганнет остановился, но не ответил: он просто сидел. Я порылся в своей сумке и вынул мощный бинокль. Любой, привыкший к обыкновенным биноклям, не смог бы представить, как этот бинокуляр собирал свет. На сей раз он преподнёс мне сюрприз: это произошло, когда в башенке я увидел девушку.
Она ухватилась за решётку, а лицом прижалась к металлу. Её плечи были накрыты одеялом. Оно составляло всю её одежду и спускалось на спину. У неё была высокая грудь, стройная талия и соблазнительный изгиб бёдер. Подоконник был достаточно высок, чтобы помешать изучить её ноги и прочее, но мне она понравилась по уже увиденным примерам. Судя по тому, как она прижималась к решётке, за которую ухватилась, она была узницей.
По счастью она отошла, прежде чем его светлость заметил, что я не изучаю склоны холмов. Я произнёс: — Нет, здесь нет никаких признаков злоумышленников. А кто такой Гарри Пенфилд?
Треганнет содрогнулся. — Последний пропавший человек.
Дорога извивалась, устремляясь вниз, сначала вглубь суши, затем вдоль моря; через несколько миль мы оказались от замка дальше, чем были, когда я не-совсем-достаточно увидел блондинку с недурной фигуркой, прижавшуюся к решётке. Дорога становилась грубее, скалы — более дикими, перед нами вдруг зазвучал вольный рёв моря и водяные брызги оросили автомобиль. А затем мы достигли арки замковых ворот.
Между каменными плитами внутреннего двора проросла трава. Огромные железные петли двери, открытой в донжоне, покрывала ржавчина. Всё это место было запущенным. Дикий плющ заплетал окна.
