«Спрошу иначе: когда вы покинули это помещение?»
С этим вопросом она справилась быстро, хотя он мог и не спрашивать – отсюда до кафе, где она на него наткнулась, с её ногами ходу минут пять, не больше. Но, судя по гладким краям, дыра прибывает в открытом состоянии не меньше суток. Странно ещё, что за это время Париж не наводнили толпы сумасшедших.
«И спали вы вчера без проблем, надо полагать? Хорошо спали?» – он спрашивал о сне, а думал о том, как она осталась жива.
«Ну, я немного волновалась, месье, и немного злилась, но в целом, неплохо, да. Мне снился лес».
Этого только не хватало! Неужели всё-таки «леший»? Давненько коричневые не переходили ему дороги.
«Какой? Да не смотрите на меня так! Какой лес вам снился, Мина? Опишите!»
«Сосновый, дремучий и глухой, под ногами мох, я бродила, бродила»...
Он задохнулся:
«А потом?» – вместо этого вопроса ему хотелось воскликнуть «не верю», но она только улыбнулась:
«А потом прибежали бизоны, и я проснулась».
Нет, ну не гадость?! Бизоны! У него прорыв, дыра, которую открыл, по всем признакам, не кто иной, как синий леший – редчайшее сочетание сил! – а у неё бизоны. Но если «лунный жук», решивший устроить Европе гастроль – это прибившийся к коричневым синий, то почему тогда не тронули Мину? В одной только крошечной мансарде вот прямо сейчас он ощущал как минимум троих претендентов на тело – а сколько их разлетелось по округе! – так почему же ни одна сущность не позарилась на столь достойный сосуд? Почему прибежали бизоны, и она проснулась?
Думай, Лент, думай! Тебе всего-то и нужно, что несколько секунд покоя и анализа.
В этой командировке он хронически не успевал. К его появлению на местах выбросов, гости либо возвращались за Черту, напроказив непоправимого, либо, подселившись в находящихся поблизости носителей, растворялись среди живущих. На крайний случай, разлетались в поисках подходящих.
Почему же эти трое не поступили так же? Почему затаились по углам? Почему не забрали хозяйку? По лесу водили – значит, могли! Да и синюю подружку, по всей видимости, взять не постеснялись. Бред. И смрад.
– Не двигайся и ничего не говори, – на богиню он больше не сердился, напротив, снова ощутил её нехитрый возраст, из-за чего ему захотелось поставить её в угол, желательно в мягкий, и строго-настрого наказать ничего не трогать. Послушает ли она его, он не знал, но очень на это надеялся. Здесь сейчас будет жарко.
Нащупав пуговицы своей рубашки, он живо её расстегнул и сбросил вместе с пиджаком и плащом. Потянулся к сумке. Нити оберегов, обнимающие предплечья, трещали и лопались с жалобным звоном, но их было много, сотни и сотни, значит, он должен успеть. Мысли о лежащем в сумке акинаке пришлось оставить – входить с таким оружием в тесную комнатушку попросту опасно, развернуться там негде.
