Но я не верю!
Все во мне, каждая клеточка вопит о том, что он не мог! Не мог умереть!
Бадрид, он же… Он же скала! Он не мог сдаться! Ни один взрыв не может быть сильнее, чем он! Ничто не может иметь над ним власти! Ничто не способно быть сильнее нашей любви! Даже смерть! Ведь однажды он своей любовью вырвал меня из ее лап! И тогда, в нашем доме. Я свято верю, что только любовь, огромная, всесильная, сметающая все преграды на своей пути помогла ему пройти сквозь пожар и вытащить меня!
Он бы не сбежал. Он бы меня не бросил!
Но взгляд черных глаз Карима Багирова так и стоит перед глазами.
Тяжелый. Мрачный. Обещающий смерть.
Он не пощадит. Он уничтожит.
И Наина права. Скрыться мне будет негде.
И вся семья до сих пор оставалась жива только благодаря защите Бадрида. А сейчас ее нет. И я должна думать о нашем ребенке. Только о нем! О той жизни, что зародилась в нашей любви!
— Хорошо. Я еду с вами.
А в глазах темнеет. Ведь после этого обратной дороги больше не будет!
— Надень платок и черные очки, — Динар кивает, опрокидывая в горло остатки виски.
— Я жду в машине.
Только теперь замечаю на диване сумочку, платок, очки и еще какие-то вещи. Мобильный телефон, накидку.
Похоже, все это Наина еще с утра приготовила для меня.
Повязываю голову, пряча запухшие глаза под огромными черными очками. Меня сейчас не узнать, все это скрывает лицо почти полностью.
Машина трогается с места ровно в тот момент, когда я сажусь на заднее сидение. Рядом с Динаром.
Даже сюда долетает запах гари. А в воздухе до сих пор витают черные клубы.
Машина несется на полной скорости. Пролетает почти весь город.
А я не могу оторвать взгляда от окна.
И почему мне кажется, что сейчас я снова его предаю?
Сердце щемит так, как будто нить, что связывается нас, натягивается на максимум. И готова… Нет. Не лопнуть. А оторваться от меня вместе с моим сердцем!
— Вот твои документы, Мари, — прямо в руки он вкладывает мне новый паспорт.
Мари Рогожина. Так написано под моей фотографией.
Лицо чуть выправлено фотошопом. Но так, что черты вроде и мои, а словно бы и совсем другого человека.
Сжимаю в руках этот новый документ.
Он как будто живое, материальное свидетельство того, что я отказываюсь от себя прежней. От своего мира. Своей жизни и того, что мне дорого. От самой себя.
И снова воздух замирает в груди.
Так, что начинаю задыхаться, а Динару приходится остановить машину, чтобы дать мне отдышаться, глотнуть свежего воздуха.
— Не бойся, — он поглаживает мои пальцы, совсем по-другому расценивая мою реакцию.
