подольше. Орлов приходит на работу в девять и тогда я сумею
с ним договориться.
— Но подозрение падет на вас, Игорь Николаевич. Орлов
поймет, что вы преднамеренно разгласили тайну об отравле
нии Гвоздевского.
— Ничего он не поймет. Я вам уже объяснил, от кого Ор
лов узнает секрет. Спокойной ночи, Любовь Антоновна.
Игорь Николаевич скрылся за дверью.
57
м ы сли и сон
Любовь Антоновна, дважды повернув ключ, вынула его
из замочной скважины и положила в карман халата. Не раз
деваясь, она прилегла на топчан. «Скоро рассвет... Сумеет ли
Игорь предупредить Орлова... Захочет ли Орлов вступиться за
меня... Игоря могут разоблачить... Даже Орлова не простят
за помощь Игорю... Родственные чувства... дружба... брат...
Тех, кто остался братом для осужденного брата, сыном угнан
ного отца, женой арестованного мужа, преследуют... Люди про
жили вместе всю жизнь... любили друг друга... страдали, весе
лились... одинаково думали, ссорились... мечтали быть вместе
до конца, и вдруг... Любить воспрещается. Твой брат или
отец преступник, отрекись от него... Напиши, что ты его осуж
даешь, толкни его, брось в него камень, а не то сам пойдешь
вслед за ним... Трусливые бросают, а тех, кто не согласен,
отправляют в ссылку... Трусливые... Y женщины трое детей...
что она должна делать? Ехать с детишками на север? Вот и
пишет она о своем презрении к недостойному мужу... прокли
нает отца своих детей... Жену благодарят за гражданское му
жество, злорадствуют: заставили-таки обругать врага народа...
негодуют, как это такого зверя, как ее муле, земля-то терпит,
если жена и дети прокляли его... возмущаются: а почему лсену
не забрали вместе с супругом? и гордятся: вот какие мы хоро
шие и честные, не то что ее муле... А что лее думают сыновья
и дочери, когда их вынуждают подписывать эти пасквили?
Плачут? Презирают себя? Или отделываются рассуждениями:
как все, так и мы... Хулее всего детям: отец любил его, расска
зывал сказки, мастерил игрушки, плакал, прощаясь... Но ребе
нок отказывается и от матери, если обвинили ее... Мать родила
его... не спала ночей... А дочери? Моей Иринке было двадцать
четыре, когда меня арестовали... Она без памяти любила сво
